От пестрой толпы отделяется девочка лет пятнадцати с густыми косами. У нее в руках увесистый чемодан. Девочка подходит к дверям вагона. Спрашиваем:
__ Кому вы хотите это передать?
— Тем, кого сегодня никто не навестил, — тихо отвечает девочка.
— Спасибо, дитя!
Продукты мы делим на равные части. Их нам прислала подпольная организация Лудзенского уездного Комитета Коммунистической партии Латвии.
Паровоз подали только к вечеру. Под строгой охраной нас привезли в Резекне. Там к составу поезда прицепили еще один вагон заключенных. Значит, и здешняя тюрьма переполнена! Гитлеровцам не так уж легко дается установление «нового порядка». Ему сопротивляются все.
Когда мы наконец прибыли в Даугавпилс, резекненцев поместили в какой-то склад, а нас, лудзенцев, — в тюремную церковь.
Угрюмые церковные кельи были превращены в тюремные камеры. В церковь каждый раз, перед тем как отправиться на очередную акцию, приходят фашисты и, опустившись на колени, молятся богу. Помолившись, они «во имя господа бога» идут пытать и убивать невинных людей.
Один из политзаключенных, по фамилии Яковлев, тоже захотел «помолиться». После перенесенных бесчеловечных мучений и истязаний с ним часто случались нервные припадки. И здесь, в тюремной церкви, находясь в нервном трансе, Яковлев полез на амвон и начал проповедь.
«Какой же ты нам отец», — потрясал он кулаками в сторону неба, — что не даешь своим детям хлеба?» Товарищи с трудом утихомирили его. Волоком оттащили от амвона, зная, что психически больных эсэсовцы убивают.
В Даугавпилсе сообщили, что нас отправят дальше — в Саласпилсский концентрационный лагерь. Под вечер 21 августа мы получили распоряжение собраться во дворе церкви, куда уже были согнаны сотни заключенных. После тщательной проверки началось «шествие» на станцию. Там для нас были приготовлены товарные вагоны с зарешеченными окнами. В каждый вагон загнали около восьмидесяти человек. Двери заперли. Итак, мы поехали в Саласпилс.
* * *
Саласпилс… Этот страшный лагерь истребления я увидел 22 августа 1942 года. Наш эшелон остановился на станции Саласпилс. Двери вагона открылись. Толпа голодных и измученных людей после утомительной поездки наконец оказалась на свежем воздухе.
— В колонну по четыре становись!
Когда приказ был выполнен, нас под строгой охраной погнали в концентрационный лагерь. Еще сегодня перед мысленным взором встает высокий проволочный забор лагеря, за который были согнаны тысячи людей, обреченные на медленную, мучительную смерть. И этих изнуренных голодом, исхудалых людей гитлеровцы еще заставляли выполнять тяжелые физические работы.