Номер у Натальи Павловны был в точности такой же, как у Андрея Львовича. Даже в горке теснился знакомый дулёвский сервиз с алыми маками. Это пустячное на первый взгляд совпадение наполнило влюблённое сердце мистическим предчувствием долгожданного сретенья судеб.
– У вас тут очень мило! – пробормотал он, озираясь.
На письменном столе, задвинутом в угол, стояла прислонённая к стене икона Богородицы – не синодальная штамповка и не новомаз какой-нибудь, а, судя по ковчежку и тёмно-охристому письму, XVII век, как минимум. Кокотов одно время хотел написать о «потрошителях церквей», собирал материал – и в этом немного разбирался. Под образом вместо лампадки сгрудились без ранжира разноцветные и разнокалиберные флаконы, тюбики, баллончики, коробочки, кисточки, щёточки, щипчики и прочие инструменты дамской красоты. На прикроватной тумбочке веером лежали глянцевые журналы с модельными красотками, похожими друг на друга, как породистые поджарые суки из одного помёта, а сверху их придавила Библия в тиснёном кожаном переплёте с множеством закладок. Но более всего заинтриговали прикнопленные к стене листы с разноцветными надписями:
Я люблю мужчин!
Я обожаю мужчин!
На свете нет ничего лучше мужчин!
Мне никто не нужен, кроме мужчин!
Очнувшись, он обнаружил на журнальном столике бутылку красного вина с блёклой, точно от руки нарисованной, этикеткой, два тонконогих бокала, вазу фруктов и деревянную дощечку с разными сырами, испускавшими изысканный смрад.
– Это гаражное вино?
– О да! Это гаражное вино! Откройте же скорей! – Она протянула штопор, не казённый с пластмассовой ручкой, а свой собственный никелированный агрегате шестерёнками и перламутровыми рычажками.
Откупоривая бутылку, Кокотов заметил: Обоярова смотрела на него так, точно он тащил небанальную затычку из обычного горлышка, а совершал нечто удивительное, непосильное никакому другому мужчине. Пробка вышла легко, и Андрей Львович, гордясь собой, хотел разлить вино в бокалы, но Наталья Павловна с нежным значением остановила его руку.
– Нет-нет, не спешите! Спешить не надо ни в чём! Пусть вино пока подышит…
Они встретились взглядами: глаза бывшей пионерки горели радостной дерзостью женщины, которая, решившись, теперь с весёлой бдительностью естествоиспытателя наблюдает, как поведёт себя соискатель – обычно или по-особенному? Кокотов понял: надо стать особенным, и спросил значительно:
– А почему «гаражное»?
– Потому что его делают такими маленькими партиями, что их можно хранить в гараже. Всего триста-пятьсот бутылок. Это авторское вино, понимаете? Как книга…