– Это не для тебя! – успокоила я.
Ресторан располагался в обычной «стекляшке», днём работавшей как столовая. Нас провели через склад в большой отдельный кабинет, обшитый подпалённой и отлакированной вагонкой. Помните этот предсмертный писк позднесоветского дизайна? Там сидел за обильным столом Покатый. На нём был кашемировый пиджак цвета спелой малины и чёрная шёлковая рубашка апаш, а на открытой груди сквозь седеющие волосы мерцал золотой крест – такой большой, что отчётливо виднелись гвоздики, пробившие ладони и ступни Спасителя. По бокам стояли два крепких парня в чёрных водолазках. Когда мы вошли, бандит, ковыряя зубочисткой во рту, ласково угрожал кому-то по большому радиотелефону с длинной антенной. Так я впервые увидела мобильник. Выглядел Покатый как классический вор в законе из фильма «Петровка, 38»: низкий лоб, перебитый нос, золотые зубы… Мы с Лапузиным переглянулись: предлагать такому учёную степень просто смешно! Пообещав кого-то закатать в асфальт, он отдал одному телохранителю телефон, другому – зубочистку и нацелил на меня неподвижные акульи глазки.
– Степан Иванович, давайте всё-таки ещё раз обсудим сложившуюся ситуацию… – завёл Федя приготовленную речь.
– Нет! – оборвал Покатый.
– Почему?
– Мне некогда.
Я молчала, моё лицо было скрыто бабушкиной вуалькой. Бандит шевельнул ноздрями, уловив ядрёную «Шанель» и, разглядывая меня, заговорил о том, что «Вавилон» для него так себе – мелочь, что днями он покупает судоверфь, на очереди – урановый рудник и охотхозяйство в Завидове, рядом с резиденцией Ельцина. В общем, погнал понты. Сказал, что встретиться с нами согласился лишь из уважения к науке, так как чалился вместе с великим химиком, умевшим добывать чистый кокаин из чего угодно – хоть из зубного порошка.
– Наверное, этот ваш химик нашёл философский камень? – предположила я, откинув вуаль и посмотрев на него вот так…
Лицо Обояровой сделалось счастливо-насторожённым, и Кокотов сразу вспомнил ту удивительную мимическую последовательность, с помощью которой женщина может легко выведать у мужчины государственную тайну.
И Покатый клюнул: его акульи глазки ожили.
– Что надо? – спросил он.
– Ничего особенного. Если для вас «Вавилон» – мелочь, подарите мне всего пять процентов. Вы даже не заметите.
– За что – подарить? – опешил вор в законе.
– Просто так!
– Просто так не дарят.
– А мне говорили, люди вашей профессии щедры и широки. Что ж, видимо, меня неверно информировали. – Я сделала такое лицо, словно не успела на дачную электричку. – Прощайте, Степан Иванович! Фёдор, пойдём же скорее, мы опоздаем. Я не могу пропустить второй концерт Бриттена!