Покатый на встречу согласился…
«Тебе забили стрелку!» – Я даже захлопала в ладоши.
– Вы были уже на ты? – загрустил Кокотов.
– Что? Ах, вот вы о чём. Не волнуйтесь, мой ревнивец, к тому времени мы только целовались. Моя мама всегда говорила: поцелуй, и не сразу, – это максимум того, что порядочная женщина может дать мужчине до брака. Если же она не собирается замуж, можно давать всё и сразу.
– Понятно, – вздохнул Кокотов.
– И что ты хочешь предложить Покатому взамен? – спросила я.
– Не знаю… Может, написать ему диссертацию?
– Бандиту?
– А что? Недавно мы защитили парня, отсидевшего восемь лет за валюту. Теперь он в Верховном Совете.
– А если Покатый откажется?
– Тогда даже не знаю…
– Я знаю! Возьми меня с собой на стрелку!
– Зачем?! – в один голос воскликнули Кокотов и Лапузин.
– Андрюша, вы забыли: я же шпионка по призванию! Мата Хари. А тут такой роскошный случай!
– Ты с ума сошла! – не захотел меня слушать Федя.
– Что ты предлагаешь? Хочешь преподавать физкультуру в Нью-Кентервиле, штат Мичиган?
– А если твоя мама узнает?
– Не узнает.
– Это же бандиты!
– Бандиты тоже мужчины!
– Ты что задумала? – насторожился он.
– Скажешь Покатому, что я твоя жена. Понял?
– Удобно ли?
– Не переживай, тебя это ни к чему не обязывает. Когда толковище?
– Завтра в ресторане «Сетунь» в три часа.
– В два я буду готова.
– Лучше – в час.
– Нет. Мы должны немного опоздать.
На следующий день, заехав за мной в условленное время, Федя очень удивился: я надела лиловое, как у певицы областной филармонии, всё в золотых блёстках платье с сумасшедшим декольте. В этом наряде мама один-единственный раз вела новогодний «Огонёк» итак понравилась зрителям-мужчинам, завалившим редакцию письмами, что больше её в эфир не выпускали. Кроме того, на мне была бабушкина бархатная шляпка с вуалькой, на грудь я повесила нитку чёрных жемчужин – каждая величиной с лесной орех. Это ожерелье мне одолжила однокурсница, пять лет прожившая смужем-дипломатом в Индии. А на пальце у меня сверкал старинный золотой перстень с трёхкаратником чистейшей воды – его маме подарил второй муж Леонид Савельевич, племянник начальника Ленинградского ОГПУ, которого расстреляли вместе с Ягодой. Перед арестом чекист успел зарыть ведёрный самовар, под крышку набитый ювелиркой, реквизированной у буржуазии и дворянства. Банк «Невский простор» знаете?
– Слышал.
– Банк в девяносто втором открыл сын Леонида Савельевича Миша, работавший до этого простым инженером. Улавливаете? Кроме того, я вылила на себя полсклянки «Шанели».
– Ты не слишком ли надушилась? – удивился Лапузин.