– Я приставил к нему четырех стражников. Стоят пока под деревом с повешенным боярином. Там обстановка соответствующая – думать помогает.
Из темноты к свету факелов подошла вся стоящая до этого в стороне боярская группа. Видимо, решили, что пора вмешаться, и переломить ход событий в свою пользу.
– Дозволь спросить, княже… – обратился к Войномиру боярин Мнислав, когда остальные бояре приблизились, и встали за его спиной.
– Попробуй. Если посчитаю нужным, я отвечу тебе.
– Очень прошу тебя, княже, посчитай это нужным, и скажи мне, на каком основании ты арестовал волхва Духослава?
– На этот вопрос, тем более, сказанный тоном вызова, я мог бы и не посчитать нужным отвечать. Тем не менее, я отвечу. Только вопросом на вопрос. А кто тебе сказал такую глупость, боярин? Я арестовал волхва? Я мог бы его сразу повесить, конечно. И, если бы я приказал его арестовать, Духослава уже повесили бы прямо против его храма…
Боярин Мнислав почесал рукавицей свой обвислый нос, и позволил себе не дослушать Войномира до конца. А это уже была грубость по отношению к князю. Мнислав откровенно активизировал какие-то действия. Видимо, присутствие рядом родной дружины вдыхало в боярина смелость или какие-то другие факторы срабатывали, но он откровенно шел на обострение.
– Значит, ты не хочешь сознаваться, что запер верховного волхва Яровита в подвале своего Дворца? Но Духослав не просто волхв – он верховный волхв главного храма в Коренице. И мы, члены боярской думы княжества, считаем, что твоя светская власть не должна распространяться на власть духовную. Ты пытаешься взять на себя слишком много функций…
– Мне мою власть даровал мой дядя, князь бодричей Годослав, – спокойно возразил Войномир, и посмотрел на бургграфа Славера. Славер не головой кивнул, а только одобряюще мигнул глазами, давая князю знак. – Но эта власть, как ты, боярин, верно заметил, светская. А в прерогативу светской власти входит суд над уголовными преступниками. Когда я вернусь из похода, я буду судить волхва Духослава, и, скорее всего, повешу его за попытку отравления своего князя, и нечаянное отравление своих волхвов. Возможно, и за другие преступления, счет которым уже открыт.
– Значит, ты все-таки арестовал Духослава… – с укором сказал боярин Мнислав.
– Я не люблю повторять, и не люблю, когда мне не верят. Духослава я не арестовывал, и в моем доме его нет. А тех, кто разговаривает со мной в таком тоне, как ты, боярин, я обычно наказываю. И наказание мое может быть суровым. И даже немедленным.
Мнислав усмехнулся себе под крючковатый нос, сделал шаг назад, и оглянулся на строй своего полка, словно пожелал показать, откуда он готов получить поддержку. Момент наступил решающий, и вся ситуация зависела от решительности Войномира и Славера, с одной стороны, и бояр, с другой.