Жители Штржелово высыпали на улицу, несмотря на ранний час и только-только отступившую темноту. Захват Венедина произошел меньше суток назад. Но жители Штржелово уже все прекрасно знали, и даже знали в подробностях, как обычно бывает в таких случаях, существенно преувеличивающих успех, и делающих вполне обыденные вещи геройскими. Князю уже доложили, что в народе говорят об уничтожении одним ударом семитысячного войска лютичей, хотя там на той поляне, семь тысяч даже не смогли бы поместить свой строй.
Войномир предположил, что постарался разнести вести о победе проехавший раньше сотник Журавль, и даже беззлобно ругнулся на сотника:
– Вместо того, чтобы быстрее скакать, этот гонец рассказывает всем о ратных победах…
– Не суди строго, княже, – спокойно возразил воевода Славер. – Может, сотник и ни при чем. Вести всегда бегают очень быстро. Я сам многажды удивлялся, как они распространяются. И даже с подробностями, которых в действительности и не было, и даже быть не могло. Но это все сейчас в твою пользу. Люди в Штржелово уже знают, как ты бояр повесил. Мне никто не говорил про это, но я уверен, что они знают. И относились к этому по-разному, как всегда бывает. Кто-то одобрял, кто-то возмущался. Но теперь все за тебя. После такой быстрой победы ты слывешь защитником и спасителей руян. И хоть всех бояр скопом перевешай, никто тебе слова не скажет. И везде тебя будут встречать радостно. Только ты тоже не хмурься. Народ любит своего князя, и любит, когда князь любит свой народ. Улыбайся чаще…
Войномир тут же советом воспользовался, и широко улыбнулся трем стоящим у дороги девицам. Люди вокруг сразу зашептались, а девицы покраснели, и опустили взгляды в землю.
Славер даже закряхтел от удовольствия:
– Ну, вот… Ты одной улыбкой столько счастья девицам принес, что сам не представляешь. Даже если за ними приданного нет, они теперь самыми желанными невестами в Штржелово станут. Как же, их сам князь заметил! Улыбайся, княже… Все хорошо! У тебя все хорошо! И люди должны видеть это. Тогда и у них все будет хорошо…
Тем временем войсковая колонна добралась уже до парома. Для переправы, даже без дополнительной просьбы, был подогнан к причалу и второй паром, и множество лодок стояли с трапами, готовые переправить всадников и их коней. Таким образом, на другом берегу пролива Войномиру не пришлось дожидаться, когда переправится все войско. Оно переправилось одновременно почти целиком, как переправлялось, отправляясь в сторону Венедина.
Дальше на пути лежала крепость Гарц, которую Войномиру тоже пришлось проехать насквозь – в одни ворота въехать, в противоположные выехать. И всю дорогу по территории крепости рядом с Войномиром ехал воевода местного стражного полка Искр, князь из много десятков лет как захудавшего и обедневшего рода, но честный служака, достойный, как говорили, лучшей участи. Однако Искр был уже стар, и по возрасту не привлекался к исполнению серьезных, ответственных дел. Уже прощаясь с Войномиром за выездными воротами крепости, Искр не удержался, и спросил своим слабым, негромким голосом: