В середине дня с передового корабля подняли тревогу. С мачты увидели впереди чужие паруса. Кормчий передового драккара спрашивал князя-воеводу, что предпринять.
– А что можно предпринять? – поинтересовался Дражко у Аскеля, своего кормчего.
Аскель, немолодой свей, родившийся в Арконе, и считающий себя руянцем, поднял жестяной рупор, и спросил, много ли лодок впереди. Ответ было слышно всем: ненамного больше, чем арконских. Лодки данские. Щитов на мачтах нет[86]. Но, может, еще нас не увидели.
Тогда только кормчий, поймав взгляд князя-воеводы, ждущего ответа, пожал волосатыми плечами.
– Все, что захочешь, княже… Можно круто развернуться, и в Аркону вернуться.
– Отпадает. Что еще?
– Можно свернуть в сторону берега. Весь берег рядом усыпан фьордами, в которых легко спрятаться. Хотя, если заметят, будут преследовать, в конце концов, найдут…
– Отпадает. Что еще?
– Можно поднять на мачты красные щиты… – за Аскеля, не решившегося на такой совет, сказал сотник Оскол.
Дражко молча взял из рук своего кормчего рупор, передал Осколу, и сказал твердо:
– Прикажи поднять на мачты красные щиты. Всем готовиться к бою. Лодьи со стрельцами выходят на первую позицию…
Встречный данский флот тоже заметил флот руян. И красные щиты сразу же украсили мачты данских драккаров и снеккаров. Лодки стремительно сближались, и те и другие на ходу выстраиваясь в три четкие линии, чтобы следовать строго за идущей впереди. Точно так же в три ряда перестроились и руяне. В каждом ряду первой шла лодья со стрельцами. Дражко потребовал своей лодье место сразу за тремя первыми лодьями со стрельцами. Аскель быстро выполнил команду, и перестроился. Таким образом, лодья с князем-воеводой стала второй в среднем ряду, который опережал другие ряды на пару корпусов. Еще две стрелецкие лодки, выполняя собственный маневр, нарушили стройное построение, и шли между рядами других лодок. Морское сражение теперь стало неизбежностью. Ни один из флотов не пожелал отступать…
* * *
Князь-воевода Дражко, не знавший в своей жизни ни одного морского сражения, но слепо верящий в ударную мощь стрельцов, жаждал битвы, как жаждал ее, видимо, и командир данского флота, специально вышедший на перехват руян, как того и опасался верховный волхв храма Свентовита Вандал.
Сам князь-воевода Дражко нашел себе место на носу лодьи. Он увидел, как некоторые вои, что поднялись из трюма на палубу, перевешивают меч с пояса себе за плечо, откуда его обычно легко выхватить. Тот же сотник Оскол постоянно носил меч за плечом[87]. И князь-воевода тоже перевесил свой меч. Попробовал, как тот выхватывается, и остался доволен, Хотя подумывал о том, что пользоваться мечом ему сегодня не придется. По крайней мере, надеялся на это. Дражко надеялся, что исход сражения, как часто бывало в его практике, решат стрельцы, имеющие самое мощное оружие в современном им мире, и потому не имеющие себе равных при бое на дистанции.