— Я отказываюсь повиноваться вам, — сказал Дэвид, — у вас нет такой власти. Я буду продолжать исполнять пастырские обязанности до тех пор, пока меня не отстранят те, кто имеет на это право. Сейчас я требую, чтобы Пресвитерский совет рассмотрел мое обвинение против Чейсхоупа вместе с его обвинением против меня.
Мистер Мёрхед вскочил с негодованием на лице, которое успело стать притчей во языцех и в былые времена приводило в трепет его несмелых собратьев. Но Дэвид не отпрянул, а встретил его взгляд уверенно, к чему мистер Мёрхед был мало привычен. И действительно, решимость и юность противника и его плотно сжатые губы заставили аллерского пастора замяться. Мистер Мёрхед дал понять, что разговор окончен, и Дэвид с невидящими глазами и жаром в груди удалился.
По дороге домой его разум бурлил от гневных мыслей. Ему вдруг показалось, что труды его бесцельны и опасны. Он представлял, что суеверные крестьяне вообразят, узнав, что он укрывал беглеца; видел, как все обвинения против Чейсхоупа разбиваются о рассказы о его собственных походах в Лес; более того, при мыслях о Катрин он до боли сжимал кулаки в бессильной ярости. Он ощущал себя слабым ребенком, молотящим кулаками по стене шириной в целый мир и высотой до небес… Но отчаяние сменилось решимостью и негодованием. Он жалел, что не обретается в мире, где можно отвечать на удар ударом и сокрушать препятствия сталью и порохом. Уже не в первый раз в своей жизни он пожелал быть солдатом. Ему выпало бороться с глупостью и невежеством, со слепыми предрассудками, лживыми обычаями, узколобыми условностями. Насколько проще сражаться с вооруженными людьми!
Дверь ему открыла серьезная Изобел.
— В Кроссбаскете пришлый, — объявила она. — Свое добро поутру по реке перевез… да четыре телеги, а гуртовщики пригнали овец и буренок. Я его час назад видала, покуда он у кирки прохаживался. Схож с крестьянином с низин, пригожий, не стар, одежа на нем пастушья. Но, мистер Дэвид, сэр, — она понизила голос, — разумеете, кто бы это мог быть? Очи меня не провели, а ужо как он со мной поздоровкался, стало ясно-понятно, что признали мы друг дружку. Зовет себя Марком Ридделом, но не одну ночку этот косой солдатик у нас в дому проспал.
Глава 15. ДЕНЬ ВСЕХ СВЯТЫХ
Худые вести не лежат на месте, и на следующий день все в приходе только и судачили о том, что на пастора подана жалоба и что мистер Мёрхед запретил ему проводить богослужения, а Семпилл не намерен подчиняться. Куда бы Дэвид ни шел, его сопровождали любопытные взгляды, к тому же старейшины вели себя недоброжелательнее прежнего. При его приближении Питер Пеннекук попытался скрыться, поковыляв в ближайший огород, а Майрхоуп, хотя и поздоровался, сделал это, отвернув лицо. Однако Дэвид заметил, что есть люди, сочувствующие ему. Женщины, ранее избегавшие его, стали приветливее, особенно молодые, и когда он проходил мимо и мог услышать, что говорят, Элисон Гедди, чье имя было упомянуто в его обвинении, сказала подружке своим кудахчущим голосом: «Жалко таковского разумника, всегда-то бедняков добрым словом приветит да руку помощи протянет».