Запретный лес (Бакен) - страница 74

— Того не обещаю, наверняка есть иные пути вывести их на чистую воду. Но вот что скажу — стану я вам помогаю, пущай меня бес сцапает, но не брошу славного человека в беде. Вот вам моя рука… А теперича пора в дорогу. Но вы в Риверсло ни ногой, иначе пойдут слухи. Коль пожелается вам со мной словечком перемолвиться, поведайте о том Ричи Смэйлу из Гриншила.

Осознание, что у него есть друг, принесло Дэвиду небольшое облегчение. Афанасий[79] больше не противостоял миру в одиночку, его путь лежал не к мученичеству, но к победе. Шаг пастора стал увереннее, отныне он не боялся смотреть в глаза тайной враждебности прихожан. Встречая Амоса Ритчи, он глядел на него не с упреком, а с вызовом. В проповедях Дэвид перестал умолять и увещевать, начав требовать, как человек, чей путь определен и чьи чресла препоясаны.

К своему ужасу, он отметил, что все меньше и меньше думает о служении Церкви. Священничество и набожность — разные вещи, и Дэвида посетили сомнения, стоит ли дотошно следовать ритуалам и обычаям и не являются ли тонкости трактовок уловками Сатаны, стремящегося запутать душу в своих тенётах. Елейное благочестие напоказ приводило его в дрожь не меньшую, чем богохульство. То, что все чинные прихожане смотрят на его единственного союзника искоса, укрепляло его неприятие. Разве не говорил Христос, что фарисеи хуже мытарей и грешников?

Перемена настроения привела к тому, что Дэвид вновь подумал о девушке из Рая. В своем отшельничестве он не смел помыслить о ней: она из мира света, не следует вмешивать ее в собственные неприятности. Вспоминать ее, когда голова его полнилась гнусными тенями, казалось святотатством. Но как только небеса расчистились над ним, думы его опять посетила девушка, поющая в лучах солнца, и он не прогнал это воспоминание: она являла собой полную противоположность ужасу Леса. Он размышлял о Катрин и ее счастливом царстве орешника и дубов. Ему необходимо попасть в Рай, дабы обрести утешение.

Он выбрал день, когда она наверняка будет там. С неделю погода пыхала жаром, было влажно, душно и облачно, внезапно налетали грозы. Вслед пришла череда длинных солнечных дней с сухим бодрящим воздухом и мягким золотом вечеров. В один из этих дней, после обеда, Дэвид перебрался через Олений холм и спустился в лощину между сосняком и орешником.

В разгар лета место выглядело совершенно по-иному. Берега заросли чабрецом, очанкой и крестовником, даже мочажины покрылись звездочками белозора. Речка обмелела и звенела серебром на перекатах. Сейчас Дэвид точно знал, куда идет. Рай прятался в зарослях лещинника, и найти его можно было, лишь спустившись в расселину к опушке соснового бора, а затем повернув направо, к Гриншилу.