– Витя! Витя вернись! Сдохнешь же, идиот! – Симонов стоял, освещая порог, с дозиметром в руках. Счетчик выдавал сильное загрязнение. Вглядевшись в темноту, он лишь пару раз заметил промелькнувший свет фонаря Смутьянова где-то дальше по улице. Наконец, тот появился и, так же быстро, как до этого исчез, забежал вглубь подвала. Вячеслав зашел следом.
– Ну что, нашел? Ох ты, дурень старый, ну куда же ты, там же ядом чистым поливает на улице! – Симонов сокрушенно качал головой. Виктор снял противогаз и мигом сбросил костюм химзащиты, зашвырнув его в угол.
– Нет, не нашел, водой меня облей, быстро! – дозорный уже доставал бутылки, а Смутьянов сбрасывал одежду на пол. – Лей давай!
Он быстро вымылся, после чего съел сразу горсть таблеток, обильно запив её водой. Дрожа от холода, он залез в РХБЗ Симонова и направился к двери.
– Витя! – дозорный кинулся было к штурману, но остановился на полпути. Тот строго посмотрел на товарища и уверенно закрыл дверь, привалив её стоящей рядом трубой.
– Не спорь, – устало прошагав к кровати, Смутьянов лег и отвернулся к стене. Шум на улице стих. Дождь кончился.
Пробуждения не было. Пробуждения в это утро не было. Была темнота, запах озона и тусклый свет карманного фонаря. Скрип стальной койки, затхлость и, полные ужасов, сны. Утро умерло в подвале старого дома.
Перед глазами всё плыло, старый шкипер сильно кашлял, он был болен. Действительность превратилась в калейдоскоп из фрагментов последних событий. Временами он приходил в себя, пытался сказать что-то Симонову, но в памяти отпечаталось лишь обеспокоенное худое лицо. Сон с кошмарами прерывался сильной рвотой и жаром. Останься моряк один, гибель от обезвоживания была бы неминуемой. Вячеслав заботливо подставил найденное ведро у кровати, делал компрессы, заставлял разгрызать таблетки и часто поил.
В одном из снов Смутьянову привиделось, что он парит у потолка подвала, наблюдая за собой, лежащим на койке, и прикорнувшим рядом товарищем. Это было странное чувство, схожее с комплексом ощущений при продольной качке, когда огромный корпус корабля поднимается на волнах. Была легкость, ничего не болело, ушла тревога и все мысли из головы. А потом все началось заново: головная боль, жар, потоки рвоты, невнятные просьбы к товарищу.
– Витя… Вить, ты меня слышишь? – Шкипер еле открыл глаза и повернул голову к говорившему. – Я выйду минут на 10? Ты уж побудь один.
– Во… воды, – хриплым голосом попросил Виктор и привстал на кровати. К его губам был поднесен алюминиевый ковш, полный теплой воды. Утолив жажду, моряк откинулся на вещмешок.