О, много крови на страницах жизни
Твоей, о Рим! но чудной, вечной славой
Они озарены, и Рим исчез! о, много
С ним чудного погребено!..
Мне больно;
Мне душно; сердце сжалось; голова
Горит… О, для чего нам жизнь дана?
Как сон пустой, как легкое виденье,
Рим перешел… и мы исчезнем так же,
Не оставляя ничего за нами,
Как слабый свет луны, когда, скользя
По глади вод, он быстро исчезает,
Когда найдет на нее туча… О!
Что значит жизнь? что значит смерть? Тебя
Я, небо, вопрошаю, но молчишь
Ты, ясное, в величии холодном!
Мне умереть! зачем же было жить?
А я мечтал о славе… о безумный!
Скажи, что нужды в том, что, может быть,
Найдешь ты место в памяти потомков,
Как в бездне звук! Меня, меня,
Кипящего надеждой и отвагой,
Вскормила ль мать на пищу червякам?..
Да, эта мысль меня теснит и давит:
Мгновение — и грудь, в которой часто
Так много дивного и сильного бывает,
Вдруг замолчит — на вечность! Грустно! Грустно!..
Быть так… ничем… явиться и исчезнуть,
Как на воде волнистый круг… и люди —
Смешно — гордятся своим бедным,
Пустым умом, существованьем жалким
И требуют почтенья от такой же
Ничтожной грязи, как они… Но, Стено,
Что за могилой?..
Когда я был молод,
Я свято верил в бога; часто слушал
Слова святые в храме; верил я.
Меня судьба возненавидела, — и долго
Боролся я с моим врагом ужасным…
Но, наконец, я пал; тогда вокруг
[Меня всё стало иначе… мне тяжко,]
Мне грустно было веру потерять,
Но что-то мощно мне из сердца
Ее с любовью вырвало… и я
Моей судьбе неумолимой
Отдался в руки… с этих пор
Я часто думал возвратить молитвой
Огонь и жизнь в мою холодную
Нагую душу… Нет, вотще! Во мне
Иссохло сердце и глаза! Уж поздно!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я сделал шаг, и вдруг за мною тяжко
Низринулась скала — и преградила
Мне шаг назад: и я пошел вперед,
Пусть сбудется, чему должно! Вперед!