«Я родилась в 1924 году в семье сапожника Куликова в городе Ки-неш-ма» — Правильно сказала? Похвалить надо, товарищ командир. Слушай, а кто такой этот Куликов, откуда он взялся на мою голову? Думаешь, не спрашивала, побоялась, как же, Могикан сказал, чтобы я не волновалась — такой человек вроде бы существует. Но как же он существует, если у него имя и отчество моего настоящего отца? Чудеса в решете. Есть не отвлекаться по пустякам! Продолжаю.
«Вскоре наша семья переехала жить в деревню Нестерово Луховского района Зобинского сельского совета. — Хоть бы не брякнуть „Лоухского“. Так, дальше. — Там начали заниматься сельским хозяйством. Хозяйство в умелых руках отца давало хорошие доходы. В 1931 году началась коллективизация, папа в колхоз вступать не захотел и не вступил. Все в селе были очень злы на него, и когда в 1932 году началось раскулачивание, его выслали в Карелию, в Пудожский район на каменные разработки».
Аня, а ты помнишь, что мой папка председателем колхоза был? Хорошо, хорошо, не буду больше отвлекаться. Так, ну и в Пудожском районе в 1934 году умерла мама. Мамочка-то моя родная жива-здорова. Ну, да ладно, пошли-поехали дальше. «Папа после её смерти стал пьянствовать и часто оставлял нас одних с братом, уходил неизвестно куда. В начале 1935 года отца перебросили в Пряжинский район на лесозаготовки, там он работал до 1937 года. Я училась в школе с 1932 по 1939 год. В 1937 году начались репрессии, и папу моего арестовали, с тех пор я не знаю, где он.
После ареста отца брат начал выпивать. Однажды он, будучи выпившим, попал в круг товарищей, которые избили его и на него же подали в суд. Его судили за хулиганство, дали 5 лет, хотя он ни в чём не был виновен. Это произошло в 1938 году, когда я училась в 7 классе. В 1939 году я окончила семилетку и поступила счетоводом в контору лесопункта. Там я проработала до 1941 года. В мае 1941 года я узнала, что открываются курсы педагогов, подала заявление, но, не выдержав испытаний, не была принята. Домой возвращаться не захотела, осталась в Петрозаводске, устроилась на работу кондукторшей. Там я и проработала до начала войны. Жила я на проспекте Урицкого, дом 12.
Во время войны меня взяли на оборонные работы. Работала в Матросах, в Лососинном. 29—30 августа почти всё население уходило по Кондопожской дороге. Мы с подругой шли тоже, но ввиду того, что она была больна… — Слышишь, Аня, ты была больна. Постой, ты часом не дрыхнешь? Есть продолжать. — Я осталась с ней, с подругой, так как она меня очень просила. Мы жили в Петрозаводске, но о нашем существовании почти никто не знал, и только 10 октября нас позвали в полицию, которая разместилась в доме Верховного Совета. Там нас спрашивали, почему мы остались, где наши родители, почему мы не ушли с Красной Армией. И вообще спрашивали обо всём, что их интересовало. Потом нас вызывали ещё пару раз, всё это время мы жили на шоссе 1 Мая, дом 59-А. Я ходила по дворам, копала картошку на огородах людям, с этого и питались с подругой, которая в это время была ещё слаба после болезни. Вскоре нас мобилизовали на работу восстанавливать Суоярвскую железную дорогу, там мы проработали до начала декабря.