Алексей вслушался в непонятные слова, спросил Аню:
— Ты хорошо знаешь свой язык?
— А как же иначе? Разве ты украинский забыл?
— Мы дома чаще говорили по-русски. Хотя я учился в украинской школе, и мои бабушки пели мне песни на рiднiй мовi.
— А мы дома всегда по-вепсски. И в Ленинграде, в комнате своей, тоже, других девушек учили, карелок. Языки наши хотя и из одной семьи, и много слов одинаковых, но различие есть. Зимними вечерами мы с Валей Клещовой такие курсы вели. Как-то я по истории отвечала и решила рассказать про свой народ. Посидела в библиотеке, вспомнила, как тата про старину рассказывал, набралась храбрости и выступила. Преподаватель признался после урока, что сам о вепсах мало знает.
— Постой, постой, а кто такой тата?
— Отец, батюшка.
— Вот здорово! По-украински «отец» тоже «тата». Слушай, Аннушка, а ты не забыла эту свою лекцию, свой рассказ? Меня это всё очень интересует, я ведь карельский язык учу самым серьёзным образом, и всё мне в этом крае любо и дорого.
Анна пристально поглядела на Алексея, не отводя глаз, нашла его руку, положила на свою ладошку, прихлопнула сверху другой, засмеялась радостно и звонко.
— Слушай, коли так. Только я не знаю, где тут правда, где вымысел. Старые люди сравнивали наш народ со стрелой, пущенной из лука, пущенной у далёких синих гор и прилетевшей на зелёный берег Онего-моря.
Арабские купцы звали наш народ «визу», потом дали имя «чудь», потом «весь», потом «вепсы». Поселились вепсы по обе стороны Свири, широкой и красивой реки. Ловили упругого лосося, видимо-невидимо его водилось, сеяли хлеб — земли вокруг богатые, тучные стада паслись на травянистых лугах.
Жили мирно, воевать не любили, кровь людскую пролить считалось самым тяжким грехом. Вот почему на стрелецкую службу сынов своих посылать не спешили, в тёмных, непроходимых борах прятали рекрутов.
Проплывал однажды царь Пётр по Свири. Видит, деревни стоят, дома большие, крепко срубленные, осиновые маковки церквей серебрятся на солнышке, коровушки сытые чистую воду пьют у плеса, петухи задорные горло дерут.
— Что за люди обретаются в таком богатом месте? — спрашивает царь у стариков белобородых, причалив ладью к берегу.
— Весь перекатная, вепсы, батюшка.
— Христиане аль идолам поклоняетесь?
— Православные, царь-батюшка, молитвы все знаем, все великодни справляем честь по чести.
— Подать справно платите?
— Не отлыниваем.
— Ну, ежели так, живите с богом, — сказал царь Пётр.
Да тут кто-то из его подручных понаушничал, дескать, вепсы рекрутов скрывают, не дают на войну со шведом. Рассвирепел в момент царь-государь, молнии глазами мечет, сапогом кованым по камню ударяет. Повелел он тогда переселить вепсов на тридцать вёрст с южной стороны реки и с северной, отлучил от рыбной Свири.