не занималась сексом почти два года. И я боюсь говорить, и хочу сесть на тебя, а потом слова вылетают, как случается иногда.
«Я хочу быть твоей собачкой».
Ты ведешь себя так, будто и правда не расслышал, и я повторяю еще раз: «Можно я буду твоей маленькой собачкой?»
«Хорошо, – отвечаешь ты. – Иди сюда».
Ты гладишь меня, маленького пекинеса, а потом мои руки обхватывают тебя за плечи. Мои волосы повсюду.
«Если ты хочешь быть моей собачкой, ты должна меня слушаться. Не шевелись, – продолжаешь ты. – Сиди очень смирно».
Я киваю и скулю, а потом твой член, который до этого момента был очень спокоен, подскакивает, подкожные волны пульсируют под моими пальцами. Из меня вырывается звук. Ты кладешь пальцы на мои губы.
«Тише, собачка. Ты должна сидеть смирно. Место».
Я слушаюсь, и так продолжается, наверное, несколько часов. Мы занимаемся сексом до тех пор, пока каждый вдох не ощущается, как трах. Я беспокойно сплю в твоей бирюзовой спальне.
Я просыпаюсь где-то в шесть, и ты еще спишь.
Из-за дождя трава за окном кажется особенно зеленой. Я выбираю книгу и устраиваюсь на диване в гостиной. Меня пугает утро после, я не хочу, чтобы мое присутствие было слишком назойливым или к чему-то обязывающим. Но совсем скоро ты выглядываешь из-за двери.
«Что ты там делаешь?»
«Лежу».
«Приходи лежать сюда».
Суетливый, сбивчивый утренний секс, простыни, дневной свет, все реальнее, чем вечера, но тот же поток, тот же скачок эндорфинов, и когда все заканчивается, мы оба еще долго не произносим ни слова.
Тогда-то все и становится странным.
«Становится странным? – переспросил Скотт Б. во время нашего телефонного разговора, когда я рассказала ему всю историю. – А чего ты ожидала? Там все с самого начала было очень странным».
Да-да, я понимаю, о чем он. Но все-таки…
«Ну, – сказала я, когда мы вроде как закончили с сексом, – какая у нас программа?»
«О какой программе ты говоришь? Что по телику?»
«Да нет же… в смысле я в городе до вторника, может, ты бы хотел еще раз встретиться?»
Ты повернулся ко мне и спросил: «А ты бы хотела?»
«Да, – ответила я. – Определенно. Сто процентов».
«Определенно… сто процентов», – повторил ты слегка иронично.
«Да, именно».
«Ну, на самом деле ко мне кое-кто (каким-то образом тебе удалось феминизировать это слово) приезжает на выходные».
«Оу», – сказала я. Эта новость шарахнула меня по голове.
«В чем дело? – спросил ты, тут же заводясь. – Я что, разрушил твою фантазию?»
Мне, неодетой, было трудно придумать достойный ответ.
«Наверное, ты был прав по поводу разочарования. Если бы я знала, я бы не осталась».