Несколько дней спустя они встретились на плацу. Василь, как всякий оторванный от родных мест человек, ценил любой к себе интерес. А если еще им интересовался кто-то из начальства, то внимание ценилось вдвойне. И потому, сперва отдав честь, но желая затем подчеркнуть неофициальный, интимный, что ли, характер знакомства, которое получит, возможно, дальнейшее развитие, продолжись то, что лишь наметилось в разговоре, лукаво ухмыльнулся и сверкнул рядами своих белоснежных зубов. Станкевич ответил на улыбку. И в ту же секунду почувствовал свое двоедушие. Предательство по отношению к тому мальчику в матросском костюмчике, который мало что понял из разыгравшейся перед ним драмы, хотя в тот момент совершилось нечто, повлиявшее на всю его судьбу, — длинноволосому мальчику со сжатыми в кулачки ручонками, возбужденному и пытавшемуся разобраться в происходящем. И, глянув в глаза, которым светившее вкось солнце придало желтоватый оттенок, так что они стали вдруг похожи на торчащие за конюшней подсолнечники, он пришел к решению, а может, это кто-то невидимый рядом с ним пришел к такому решению и от его имени: тот счет будет оплачен.
В конце августа в крепости формировался конвой, которому надлежало доставить инженерному батальону, работавшему в горах, дюжину ящиков с динамитом. Предполагалось, что конвой поведет Ильин. Скучающий в крепости Станкевич попросил у коменданта разрешения сопровождать транспорт под предлогом, что ему надо решить какой-то срочный вопрос с командиром инженерного батальона. Охрана транспорта была поручена двум казачьим разъездам под началом Юрьева и Демьянчука.
Выступили с рассветом. До полудня накрапывал дождик, потом перестал, и где-то около двух вышло солнце. Когда перевал остался позади, один из мулов оступился на глинистой тропе и соскользнул на несколько метров вниз, зацепившись на травянистом выступе над пропастью, где клокотал на дне бешеный поток. Когда сходил снег, поток превращался в настоящую реку. Рекой сейчас он, правда, не был, но пропасть оттого не стала меньше, и если б несчастный мул сорвался, то, как говорится, и костей бы не собрали. Терпеливое животное замерло на месте, но притороченный по бокам груз кренился в сторону бездны, грозя увлечь его вниз.
— Сардо слазает, Сардо как кошка! — крикнул кто-то из солдат.
— Эй, браток, тут все не так просто, — ответил другой, уважительно глянув в пропасть.
— Сардо спустится по веревке, ребята подстрахуют, — принял решение Юрьев.
Сардо, худощавый паренек, родившийся, судя по всему, в этих местах, присел на камень и покрепче принялся шнуровать ботинки. Станкевич равнодушно наблюдал за приготовлениями, но, когда горец начал повязывать вокруг пояса веревку, вздрогнул, точно вдруг вспомнил что-то, и, вытянув голову, крикнул: