— Ты просто настоящий Нат Пинкертон, — заключил Абак, — начинаешь приятно удивлять, Кроу.
Ба, меня похвалили, ну, надо же.
— Мой тебе совет, Кроу, — каркнул Ворон, — старайся не высовываться сегодня из моей машины больше, чем оно того станет требовать. И, да, из-за тебя мы точно не поедим блинчиков.
— Кто растрепал?
Что именно растрепали? Лишение меня жетона со стволами. Нам, честным простым парням из 13, не особо положено держать дома левое оружие. Во всяком случае моя хозяйка такого не позволяет. С одной стороны это жуткий минус… с другой — никто не вопрется в дом панны Ковальска с незаконными стволами, такова её воля и инструкции, вложенные в стены дома. Кто рискнет связаться с ведьмой, помнящей Шпренгера с Инститорисом? Ну, явно немногие.
И вот именно по этой причине, одной из, мы катимся в «Тихий лес». Межинский продаст мне ствол, либо даст в качестве извинения, либо… Либо не знаю, что там произойдет. Как не странно, оружие, купленное у него — в дом пани Ковальски можно проносить. Но не всем, мне вот, например, можно.
За городом оказалось симпатичнее, чем в городе. Здесь также серело и моросило, но золото и багрянец все также держались. Мы подкатили к клубу и Абак, самым решительным способом, отправился вместе со мной. Хотя, случись у нас серьезная разборка, вмешиваться Ворон не станет, не его это дело.
— А, большевик, — улыбнулся Межинский, — давно не виделись.
— Надо поговорить.
— Есть что сказать? — улыбка не пропала, но стала дежурной.
— Настоящему мужчине всегда есть, что сказать.
Это уж точно.
Угловой стол, тишина, тихое бряканье клавиш в углу. Эмиль, всклокоченный и явно не выспавшийся, музицировал, странно переходя от минора к мажору, по ходу дела отхлебывая из высокого стакана что-то ядреное. Ядреность угадывалась по красным пятнам, вспыхивающим после каждого глотка все сильнее.
Вежливость заставила поинтересоваться:
— Что это с ним?
Межинский пожал плечами, подкручил острый ус:
— Любовное томление и разочарование в избраннице. Не сошлись характерами.
— Бывает.
— Это да, тут в точку. Ну, коммунист, о чем ты хотел поговорить?
Я покосился в сторону гула за перегородкой, отодвинул дверцу и уткнулся в сборище разномастных джентльменов, громко спорящих и порой переходящих в самый натуральный крик:
— А?
— Литераторы, — Межинский хмыкнул, — снова они. Теперь «Орлы и звезды», тоже еженедельник, только мужской. Спорят о некоем Лукке, есть такой новый классик. Он решительно писал под псевдонимом в «Орлы», но получил отказ после первых публикаций, не вызвав никакого ажиотажа.