. Перелесов не мог взять в толк, как решение взять с собой Анну Петровну связано с его желанием отыскать отсутствующего по месту регистрации Максима Авдотьева.
12
В советское время это была турбаза для слепых. Потом долгое время — ничья. Перелесов присмотрел её пять лет назад, когда занимал в министерстве должность начальника департамента и впервые объезжал приграничные угодья. База на берегу озера ему понравилась.
Сквозь бурьян, выползшую на берег осоку, хрустящий от нападавших шишек песок, недовольное карканье отвыкших от людей ворон, провалившиеся крыши, выломанные двери, выставленные окна корпусов и домиков, он увидел чистый пляж, уходящий далеко в озеро пирс, катера, водные мотоциклы у причала, изящные коттеджи на спускающемся к озеру сквозь сосновый лес травянисто-песчаном склоне.
Он как будто на мгновение очутился в некоем психологически корректном, как выражаются дизайнеры, пространстве — в мягком кресле перед длинной стеклянной стеной (она же панорамное окно), смотрящей в озеро, сосновый лес, песок и небо с мелкими озерными чайками. Там обязательно будет камин, подумал Перелесов, ежась от пронизывающего ветра. Дело было точно такой же неприветливой, как сейчас, поздней осенью. Пробираясь сквозь осоку к воде, Перелесов потревожил огромную, с набитым зобом цаплю. Она с хрустом выломилась из прибрежных кустов, полетела, с трудом вытянув из воды опутанные водорослями длинные ноги. С питанием, судя по всему, у цапли проблем не наблюдалось. Немало умилила Перелесова и лебединая пара, белопенно плавающая вдали. Открывшаяся картина показалась ему выше, первичнее средств, требуемых на реконструкцию заброшенной базы.
Честно говоря, он не понимал, зачем слепым была нужна турбаза, да ещё на берегу озера? Но служивший там в советские времена сторожем проспиртованный, сливающийся с окружающим пейзажем дедок, заинтересованно подтянувшийся к не виданному в невельской глуши министерскому кортежу, объяснил, что здесь отдыхали не только слепые, но и слабовидящие, а они ходили и обслуживали себя сами. В каждой области, заметил облачённый во всесезонный ватник и резиновые сапоги местный пришелец, имелись такие базы, разве инвалиды по зрению не люди?
«Конечно, люди», — не стал спорить Перелесов. Он не сомневался, что дед, как и весь русский народ, исповедует принципы бессознательного социализма. Безденежный, добрый народ, подумал Перелесов, слегка отстраняясь от свистящего табачно-кислотного дыхания деда, спокойно освобождает территорию, не ропщет, боготворит любую власть. Живёт как спит, что бы с ним ни делали во сне. Никаких хлопот.