— Конец империи? — заинтересовался Лыков. — Пожалуй, я сейчас зайду. Обсудим. Сам об этом часто думаю последнее время.
Он с грохотом выложил на стол браунинг и деликатно постучал по броне:
— С пустыми руками, как вы просили. Я захожу.
— Только чур без глупостей!
— Все будет честно. Я зайду один. А выйти постараемся вдвоем.
Лоренцев хмыкнул и приоткрыл дверь. Сыскные вопросительно смотрели на статского советника. Тот отрицательно мотнул головой и шагнул в хранилище.
Алексей Николаевич увидел небольшое помещение, тускло освещенное единственной лампочкой. По стенам — полки, на них стопками кое-где сложены бумаги, мешки с золотой монетой и пачки банкнот. Вдоль порога действительно лежало несколько мешков, образуя баррикаду.
— Ого! Пещера Аладдина. То-то вам отсюда уходить не хочется.
Едва он перелез через препятствие, как атаман нацелил на него пистолет.
— Дальше ни шагу. Обыскивать вас не стану, поверю на слово. Стульев тут нету, придется говорить стоя.
— Если долго, то я сяду на золотишко, — безмятежно ответил делопроизводитель. — Вы молодой, а у меня ноги уже не те.
— А ловко вы нас на дирижабле догнали, — вспомнил Максим Захарович. — Не ожидал.
— Случайная удача. Но вы бы все равно попались. Мы следили за грузовиком, видели, как вы сели в него в Тентелевой деревне, и так или иначе пришли бы за вами туда.
— Правда? Хм. А как узнали про грузовик?
— Шоффер проболтался в биллиардной, а освед подслушал.
— Вот и имей дело с таким материалом…
Лыков уперся спиной в полку, выбрал позу поудобнее и начал:
— Валяйте, Максим Захарович. У нас мало времени. Скоро мы начнем тут задыхаться. О чем вы хотели поговорить?
— О жизни, наверное…
— О том, как вы из сыщика сделались бандитом? Расскажите, мне важно это знать. Филиппов очень вас хвалил. Он сказал, что лет через десять вы должны были занять его место.
— Правда? Ну дает Владимир Гаврилович. Такой знаток человеческих душ, а мою не разглядел. Я же завистливый. И жадный до денег. На коронной службе мне не было перспектив. Жалование как у министра и то бы не устроило. А сколько получает Филиппов на своей должности?
— Четыре тысячи рублей при казенной квартире.
— Ха-ха! Я почти триста тысяч награбил за полгода. Да и тех мне не хватало, пошел на новый гранд[71] и попался…
— Максим Захарович, кстати про эти деньги. Не хотите их вернуть?
— Нет. Пусть достанутся Ксаверию Литвиненке.
Алексей Николаевич удивился:
— Вы так заботитесь о рядовом члене своей шайки?
— У меня была хорошая шайка, — улыбнулся атаман. — Сам их подбирал, калиброванные! А Ксаверий к тому же мой брат. У нас один отец. Я законный ребенок, а он незаконный, но все равно брат. Пускай погуляет, когда выйдет на свободу. Много ему не дадут, лет пять самое большее.