В ночь смерти вахмистр не ждал гостей. Пришел домой в десятом часу выпимши и лег спать. Ночью квартиросдатчик услышал какой-то звук, будто за стеной громко всхлипнули. Бывает с пьяными… Потом вроде скрипнула дверь. Он выглянул в коридор — все спокойно. А когда подошел к окну, разглядел удаляющуюся фигуру. Может, из их парадного вышел, а может, так, прохожий. Человек быстро удалился. Он чуть подволакивал левую ногу.
— Так это самоубийство или нет? — спросил Лыков.
— Доктор затрудняется сказать определенно. На запястьях едва заметные ссадины. Но отчего они произошли? Вещи в большинстве своем целы, следов борьбы нет.
— Если напился и его вешали пьяного, какие могут быть следы борьбы? — резонно заметил статский советник. — Однако чтобы повесить бесчувственного, одного человека мало, это надо делать вдвоем. С другой стороны, куда делась серебряная мыльница? И часы с цепочкой?
— А с третьей, для самоубийства нужен мотив, — напомнил коллежский асессор. — Отказ вдовы не очень на это тянет. Любви особой там не было. Задетое честолюбие? И из-за него давиться?
— А что ты выяснил насчет знакомых?
— Не имелось у него особых знакомств, — пояснил Сергей. — На службе Подшибякина недолюбливали, хотя ценили аккуратность и старательность. Когда он хотел жениться, привел пару раз свою лавошницу. Больше никто и никогда к нему не приходил.
— А в кабаках? Будто бы он был не дурак выпить. Таких запоминают.
— Пока не нашли мы этих кабаков, — разочаровал шефа помощник. — Времени мало дали. Филеры из охранного размножили фотографический портрет Подшибякина и теперь ходят по заведениям, показывают. Люди там опытные, можно надеяться на результат.
— Ну пусть поработают. А ты наведайся в Особый отдел, посмотри, как там проверяли благонадежность Анисимова…
Коллежский асессор хмуро посмотрел на статского советника:
— Это еще зачем?
— Ты про нападение на него слышал?
— Все утро он рассказывал. На все лады. Для подполковника Иван Федорыч как-то боязлив.
— Запасов допускает, что нападение было инсценировкой. С целью отвести подозрение.
Сергей набычился еще больше:
— Не верю. Он порядочный и умный. Вон сколько всего придумал.
— Мне он тоже симпатичен, но мы обязаны проверить.
— Вот вы и проверяйте, а я не стану.
Азвестопуло ответил непривычно резко. Не в обычае этого человека было отказываться от поручений. Видать, слишком противно шпионить за своими… И потом, Сергей в Восьмом делопроизводстве без году неделя да на временных основаниях. Если уж идти к полковнику Еремину и говорить, что грешишь на своих, надо делать это самому.