— Так, — начал приходить в себя делопроизводитель, — вы взлетели и благополучно сели?
— Да.
Лицо грека приняло такое же ошалело-счастливое выражение, как у Лыкова на фотографии.
— Вот счастье! Я так рад, так рад, что решился. Баронессе, конечно, спасибо. Им разрешают катать зевак, но к ней все боялись проситься, никто не хотел с бабой летать. Я был первый. И она не отказала.
— Сергей! Так что же у тебя тогда с головой?
Азвестопуло словно пробудился ото сна.
— А! Это Машка скалкой.
— Тебя побила жена?
— Угу. Вот дура… Стукнула со всей силы. Целых два раза. Я не был готов и пропустил удары.
— А почему два раза? — глупо спросил Лыков, давясь смехом.
— Один раз за то, что поднялся в воздух. Рискнул жизнью без ее разрешения. А когда я иду на бандитские ножи, то не спрашиваю же разрешения!
— Про первый понятно. А второй раз за что?
— Как за что? — удивился коллежский асессор. — За то, что с баронессой. Ревнует, дура!
— Поделом тебе, — безапелляционно заявил Лыков. И наконец не выдержал, расхохотался.
Его помощник обиделся:
— А чем я хуже вас? Вы поднялись в небо, и мне захотелось. Вас Ольга Владимировна, поди, и пальцем не тронула. А меня моя — скалкой по башке!
— Во-первых, я старый, мне проще, — пояснил Алексей Николаевич. — От дочери две внучки, от Павлуки две и от Николки внук. Можно уже и помирать…
— Нельзя. А что во-вторых?
— Во-вторых, сел бы в дирижабль к Шабскому, ничего бы не было. Там безопасно и никаких баронесс.
— Так я просился, вы сами меня не взяли, — грустно сказал Сергей и осторожно потрогал голову. — Чешется, сил нет терпеть…
Он понюхал пустой стакан из-под чая и спросил:
— А как у вас вчера?
Лыков рассказал.
— Так… Значит, Лоренцев вел себя молодцом?
— Он вообще молодец. Филиппов мне сказал, что через десять лет Максим Захарович сменит его на должности главного столичного сыщика.
— Ага… Тем не менее мы подозреваем его. Только никому пока не говорим.
— Рано говорить. У нас кроме догадок ничего и нет.
Азвестопуло опять тронул себя за голову.
— Он потому такой усердный, что хочет отвести от себя подозрения.
— Нам-то что? — пожал плечами Лыков. — Пусть ловит всякую мразь, город станет чище. И потом, вдруг мы ошибаемся?
— Думаете, Лоренцев не атаман «Альфы»?
— С тем же успехом им может оказаться Телятьев. Или кто-то из прихвостней Мойсеенко.
— Но ведь это Максим взял, а потом отпустил налетчиков?
Алексей Николаевич рассердился:
— Отпускает не надзиратель, а следователь. По предложению начальника отделения. Тогда, если помнишь, им был Дмитрий Петрович.
— Но именно надзиратель подбирает материал для обвинения, — не сдавался Сергей. — И Лоренцев так подобрал, что начальству ничего не оставалось, как освободить скоков.