Цукасов совсем расклеился:
— Ну ежели родственника градоначальника, то мне крышка. Вам ведь отчитаться надо, быстрей-быстрей. А! Пишите что хотите. Все одно ни одному моему слову не верите. Но ей-ей, я не убивал.
Алексей Николаевич внимательно рассматривал подозреваемого. То, что он не может свернуть голову курице, ни о чем не говорило. Это в трезвом виде так. Сыщик видел множество подобных личностей, жалких, ничтожных, вовсе не опасных на вид. И тем не менее они убивали. Спьяну резали ножом, рубили топором, а потом удивлялись содеянному. Но в Цукасове было нечто, вызывающее сочувствие. Тут еще Драчевский наседает… Филиппов не тот человек, который, чтобы угодить начальству, посадит невиновного. Но даже ему проще объявить крючочника убийцей и сдать следователю. Вот орудие, вот объяснение поступку: ведро водки вперемешку с пивом. Таких историй миллион.
И Лыков решил вмешаться, хотя ему тоже было проще пустить все на самотек.
— Вызовите сюда хозяина артели, — попросил он Мищука.
— Зачем?
— А увидите.
Пришел высокий пузатый дядька, хмурый и настороженный.
— Иван Петров Заостровский?
— Я.
— Мы знаем, что ты маклак, скупаешь краденое и потакаешь ворам.
Артельщик глазом не моргнул, слушал напряженно, разминая картуз в руках. Алексей Николаевич продолжил:
— У полиции давно на тебя зуб. Но ты можешь сам себе помочь. Если твой работник действительно убил библиотекаря Николаевской академии, дело плохо: и ему, и тебе выйдет боком. А если не он? Если Цукасов в самом деле не убивал?
— Он хоть и дурак, и пьяница, но Христа чтит, — заявил артельщик.
— Вот как? Тогда надо найти того, кто убил. Он ведь и тебя подставил, понимаешь?
— А как же. Найти Ванькина собутыльника, значит? — уточнил Заостровский, облизывая потрескавшиеся губы. — Вот негодный какой человек: решил меня под высылку подвести… А я его сыщу, сыщу!
— Знаешь того собутыльника? — оживился Филиппов.
— Видел. В пивной. И запомнил. Наружность у него больно приметная: брови черные, а усы седые. И здесь (артельщик ткнул себя пальцем в левую скулу) следы бывшего кожного страдания.
Тут уже насторожился Лыков. Что-то знакомое…
— В какой пивной ты видел его?
— На углу с Раменской.
— И так хорошо успел его рассмотреть? А ты не врешь?
— Правду говорю, истинный крест. Я ведь тоже там застрял, пропустил полдюжинки. И прошел мимо них, когда домой собрался. Ванька наш тогда уже сильно херый был, лыка не вязал. А тот с черными бровями ему все подливал. Я еще подумал: завтра паря не выйдет, в запой нырнет.
— Крючок при них имелся?
— Ага, в углу стоял.