Как же все мерзко…
Мерзкая жирная рожа правителя. Мерзкие рожи его окружения… умильные, когда смотришь им в лицо, но стоит отвернуться – в глазах вспыхивает дикая, звериная злоба. Им плевать… на все плевать. Это их гребаный маленький мирок… дикий, грязный, говенный… где нет ни асфальта, ни телефонов, ни железных дорог, ни горячей воды из-под крана. Но им ничего это не надо, главное – чтобы они были королями здесь, в своем маленьком мирке. Здесь – они главные и больше им ничего и не надо. Короли навозной кучи…
Как болит голова. Очень сильно болит. То ли это последствия жесткой посадки, то ли боя, то ли спирта. Не надо было пить спирт.
И поправляться с утра – тоже не надо было.
Как все-таки болит голова…
Эти медали. Интересно, неужели они думают, что чем награда больше – тем она важнее.
И этот гребаный политический агент… нет, советник – резидент. Из МИД, министерства иностранных дел. Наверное, закончил Оксфорд. Интересно, кто он? Специалист по международным отношениям. Ну-ну, посмотрел бы я на тебя, как бы ты стал улаживать спор двух племенных вождей относительно того, как прадедушка одного из них – плюнул в прадедушку другого – и за время, прошедшее с тех пор они убили друг у друга человек по десять из-за этого.
Сможешь? Ну-ну…
Надо, наверное, все же представиться. Узнать, как его имя. Все-таки они англичане. Англичане вдали от дома.
Хотя нет. Ублюдок останется ублюдком.
И пошло оно все в задницу! Слышите меня! В задницу!
И ты. Такой умный – тоже иди в задницу.
Нет, все-таки не надо было с утра поправляться…
* * *
Сэр Роберт – пришел в себя… а хрен его знает, когда он пришел в себя. Он, по крайней мере – это не знал.
Было темно… ночь что ли. Горел свет, очень тусклый. И он – лежал на кушетке… да, это британская миссия. Это британская миссия, и это его кушетка.
И рядом с ним его люди. Перед которыми – он не имеет права лежать…
Сэр Роберт – оперся рукой об стенку и приказал себе встать. Это не так то просто было сделать, при каждом движении – голова отзывалась гулом, как старый колокол на ратуше, а перед глазами – вспыхивали и гасли звезды. И еще тошнило. Но ему все же удалось принять перед своими людьми положение, приличествующее командиру.
Справа от него сидел Мэтт Керзон. Слева – Лайам Фергюсон, спец старой школы, один из тех, кому его придали в усиление, и кто остался жив. Штаб-сержант двадцать второго полка особого назначения…
– Что… – прокаркал сэр Роберт – что… происходит
Двое – морской диверсант и спец из авиадесантной службы переглянулись. Потом – Фергюсон отошел куда-то в темноту и вернулся с плошкой среднего размера и яйцом… Яйцо – он прямо на глазах сэра Роберта разбил и выпустил в плошку. Помешал.