После победы нацизма в Германии международная обстановка вокруг СССР не то успокоилась, не то, наоборот, обрела определенность, поскольку стало ясно, с кем именно придется воевать. До 1939 года в качестве основного противника в нашем военном планировании рассматривались выступающие в союзе Германия и Польша. Это было уже по-настоящему опасно, тем более что Красная Армия все еще пребывала в состоянии «полуразобранности».
Еще одним годом «военной тревоги» стал 1937-й — Генеральный штаб в своих прогнозах называл его годом вероятного начала войны. И опять не решились. Возможно, снова помешал НКВД. Чекисты наломали огромное количество дров, но все же выловили немецких пособников в РККА и во властных структурах, и война опять не состоялась. Гитлер сперва умерил антисоветскую риторику, а потом и вовсе заключил пакт о ненападении, занявшись сперва Европой.
Ну, а потом пришла уже полная определенность. После французской кампании Гитлер не демобилизовал армию — стало быть, собрался дальше воевать. Против кого ему могла понадобиться такая огромная сила? Ответ не блистал богатством вариантов, поскольку в Европе оставалась лишь одна страна, подходящая для такой войны.
Но к тому времени это была уже совсем другая страна. Ей удалось все же сделать невозможное — за десять лет пробежать полувековой путь.
Потребности обороны в широком смысле
Большинство репутаций построены на ловкой манипуляции.
Ирина Сыромятникова. Алхимик с боевым дипломом
О мобилизации, или, иными словами, милитаризации промышленности заговорил отнюдь не Сталин и не в 1939 году. Военные, нахлебавшиеся войны без патронов и снарядов, активно обсуждали этот вопрос с самого 1921 года. Осенью того года наркомвоенмор Троцкий поручил своим специалистам разработать некую военно-промышленную программу-максимум, исходя «не из наших нынешних возможностей, а из потребностей обороны в самом широком смысле слова».
Что напридумывали спецы товарища Троцкого, неизвестно. Но практика показала, что потребности военных могут быть очень широкими, тем более соблазн воевать не умением, а числом и железом для них почти неодолим. Особую пикантность ситуации придавало то, что промышленность РСФСР в то время давала 10 % продукции от довоенного уровня, который в свете современной войны и так не блистал.
Впрочем, не один Троцкий в те времена был славен прожектами. Они усиленно обсуждались в кругах как причастных к проблеме, так и непричастных. Уже в 1925 году главный военный журнал СССР «Война и революция» с гордостью писал: «В настоящее время любой курсант нормальной военной школы в Красной Армии дает себе отчет в таких вопросах, как мобилизация промышленности, гораздо более ясно, чем искушенный опытом генштабист русской армии в 1914 году»