Я расчувствовалась. Даже устыдилась, что думала о нем плохо. А выяснилось, что Хаппер с этими своими могилами очень даже чувствительный человек и личность его совсем не исчерпывается гадким ростовщичеством.
Я вежливо, чуть ли не сердечно ответила на Хапперов оскал.
Кофе был вкусный, пирожное тоже. О! Половина одиннадцатого, а Лаци все еще нет. Неужели он так ужасно проспал? Мне начинают чудиться кошмары. Я вижу нашу машину, поднявшуюся на дыбы, Лаци сидит на капоте, и за спиной у него шуршат крылья.
В лиловом зале появляется высокая девушка и торжественно объявляет:
— Актрису Каталин Кабок просят к телефону.
Я встаю. Все на меня оборачиваются — и те, кому знакомо мое имя, и те, кто впервые его слышит. Я направляюсь к телефонной кабинке и чувствую, что походка у меня не слишком уверенная. Ничего не могу поделать, не могу я идти размеренно, когда на меня смотрят. От пристальных взглядов мягкое место у меня приобретает большую, чем надо, значимость, и возникший таким образом лишний вес вызывает покачивание в талии. Оно не слишком бросается в глаза, но чуждо моей натуре.
— Алло, кто это?
— Алло, дорогая!
— Лаци, это ты?
— Я.
— Ты что так опаздываешь?
— Послушай, дорогая! Я не могу приехать.
— Не можешь?
— Не могу. Приезжают французские актеры, я ответственный за прием, мне надо ехать в аэропорт.
Я, пошатываясь, возвращаюсь к своему столику. Теперь мне безразлично, смотрят на меня или нет. Расплачиваюсь и от расстройства даю официантке на чай целых три форинта. Все пропало. У меня вечером премьера, первая настоящая премьера. Лаци должен был бы встречать меня с большим букетом роз: хоть и в двадцать девять лет, но ведь я наконец-то сегодня вечером выступаю в Новом театре… Значит, никто не будет держать меня за руку? Марика в школе, папа, мама, с тех пор как на пенсии, в Залаэгерсеге, Лаци в аэропорту. Я одна с моими туфлями.
Я стою на площади.
— Алло! Квартира Форбата?
— Да.
— Это вы, Дюри?
— Я.
— Это я, Кати. Я на площади Вёрёшмарти, звоню из телефона-автомата возле книжного магазина.
— Хорошо, что позвонили. А я как раз пишу о вас.
— Тогда не буду вам мешать.
— Вы и не мешаете. Что нового?
— Я купила для премьеры замечательные туфли. Театральные, знаете ли, жали вчера на генералке. Я боюсь, Дюри, боюсь!
— Не бойтесь! Вы будете иметь успех.
— Неправда. Я провалю вашу пьесу.
— Не говорите глупостей! Даю вам честное слово, что с сегодняшнего вечера вы будете в числе трех первых актрис Будапешта.
— Мне плохо, Дюри.
— Господи, боже мой, вам плохо?
— Нет. Приходите сюда за мной и подержите меня за руку!