ПРОГУЛКА ПО НАБЕРЕЖНОЙ ДУНАЯ
1
Беда моя в том, что я очень горячая. Я не умею воспринимать события в их последовательности, все запутываю и, естественно, в большинстве случаев не понимаю, что происходит.
— Кого ждем, малышка? — слышу я рядом с собой.
Я не оборачиваюсь, рядом стоит тип, этакий бегемот на двух лапах, элегантный, как водится в центре города.
— Мужа, он у меня полковник полиции, — отвечаю я, демонстрируя свой бесстрастный, холодный профиль, я всегда так делаю — коротко и элегантно; остолбеневший тип тут же убирается.
Я, как героиня трагедии, не умею обуздывать свои страсти. К примеру, страсть, которую испытываю к Лаци. Слушайся я своего разума, мне было бы легче жить. Правда, поскольку я не отношусь к существам разумным, и из этого ничего хорошего не вышло бы.
2
Вот и в Париже беда была в том, что я не могла войти в положение Лаци и не понимала, почему он оставляет меня дома, в отеле, хотя знала — он ведь сказал, — что у него встреча с французскими актерами.
— Ты же ни слова не знаешь по-французски.
— Это правда, — признала я.
Он поцеловал меня и ушел, а я осталась в комнате, оклеенной бордовыми обоями, смотрела в окно, в квартиру напротив, где четыре негритянские девушки сидели вокруг стола и над чем-то смеялись. Потом мне наскучили негритянки и узкая улочка, и я легла спать.
— Я должна быть горда, — пыталась я себя уговорить.
И это действительно так, поскольку Лаци был первым актером, который после смерти Сталина смог поехать в Париж, правда, он и в роли Сталина был очень хорош. Мало того, и я с ним поехала, хотя у меня вовсе не было никаких заслуг. Мне было страшно уезжать, двухлетнюю Марику пришлось отвезти к родителям в Залаэгерсег: Мария чудесно с ней управилась бы, но я не могла доверить ей ребенка. Я знаю, что поступила с ней несправедливо, ведь Мария — в прошлом актриса Сегедского театра — для двухлетнего ребенка была достаточно интеллигентна.
— Я должна быть горда, — твердила я и дальше, и моя гордость действительно возрастала, когда я представляла себе, как Лаци в компании французских артистов непринужденно болтает о проблемах искусства, в которых я и по-венгерски ничего не понимаю.
К сожалению, я не сумела остаться верной своему трезвому настрою, через некоторое время после полуночи у меня разыгралось воображение. Сначала мне представились десять танцовщиц, кружащихся вокруг Лаци, потом количество танцовщиц по одной уменьшалось, наконец осталась одна, зато у него на коленях. И тут я заплакала.