— В трапезную?
— Сюда. Пускай тут едят.
Холопы принесли еду, и Пров с Сильвестром начали уплетать за обе щеки. А Трофим задумался.
«И эти ищут Коня. Видать, натворил делов и у Порфирия Платоновича керженятник, раз тот велел его на казнь доставить... Показать им дорогу? — поднял на гостей отсутствующий взгляд Трофим. — Надо бы показать... А вдруг атаман Порфишка споймает этих находников и они на меня ткнут? Он же тогда живым в землю закопает... И не показать нельзя: купец Порфишка тоже зверь зверем, голову оторвёт... Вот же неладная возьми!.. А может, сразу двух зайцев убить? Показать этим дорогу на Керженец, а к ушкуйникам Панкрата послать, чтобы упредил об опасности. Атаман схватит и казнит гостей, и с меня подозрение снимется...»
Трофим поднялся.
— Ты что? — вскинулся Пров.
— Трапезуйте, трапезуйте!
— Да мы уже.
— Тогда отдохните, пущай трапеза уляжется.
— Некогда отдыхать! — возразил Пров.
— Пождите, пождите, я распоряжусь...
Трофим вышел из палаты, нашёл Панкрата и объяснил ему суть задания. Холоп убежал, а Трофим побродил в раздумье по хоромам, затягивая время, вышел во двор. Через полчаса кликнул холопа Фрола и велел ему показать новгородцам дорогу на Керженец.
Когда ушкуйники выехали из Юрьева-Повольского, у Коня появилось какое-то странное предчувствие. С одной стороны, он радовался скорой встрече с молодой женой, а с другой — чего-то боялся, в душу засела тревога за близких. Он всё время вырывался вперёд, а потом останавливался и нетерпеливо поджидал спутников.
— И куда гонишь так? — догнав Коня, спросил Порфирий. — Ах, да! К молодке под бочок невтерпёж?
Конь отвернулся с обидой.
— Надо было на ушкуе до Керженца плыть, — заметил Аристарх.
— Тогда бы Конь слюной весь извёлся! — рассмеялся Савватей.
— Хватит ржать! — рыкнул Порфирий. — Это вам ни до чего дела нету!
— Што-то дымом тянет, — заметил поравнявшийся с атаманом Ипат. — Лес горит?
— Далеко до Керженца? — спросил Коня Порфирий.
Парень побледнел:
— Недалеко, и чует сердце беду... Боюсь, Керженец то горит.
— А может, лес?
— Какой лес?! — зло подстегнул кобылу Конь. — Точно, Керженец опять горит!..
Всадники перешли на галоп. Чуя впереди неладное, лошади храпели. Когда отряд вырвался на поляну, где стояла слобода, то вместо неё Конь и его товарищи увидели только обугленные головешки и зияющий чернотой выгоревший лес. Едкий дым с запахом палёного мяса слезил глаза и свербил в носу.
— Кто напал? — заметался Конь. — Где жинка моя? Где братья?..
Никто не откликался. Кругом стояла мёртвая тишь. Даже птичьих голосов не было слышно: они все в испуге разлетелись подальше от пожарища.