— Ладно, не дёргайся, Ефим Матвеич, пошутил я. Ты мне ещё нужен, так что можешь не беспокоиться за свою шкуру, но крайней мере, на ближайшее время. Иди домой и поразмысли, как сообщить Пантелеймону о пленении его зазнобы.
Рвач взбодрился. Он давно уже всё обмозговал и кинулся целовать Олегу руки, приговаривая:
— Княже, княже! Я всё уже продумал! Я расставлю такую ловушку, из которой он никак не выберется!
— Ну ладно, ладно, действуй...
Рвач галопом выбежал из княжеских хором. Надо спешить доказать князю, что он стоящий слуга.
— Шумат, Шумат! — взбегая на своё крыльцо, заорал.
Явился Шумат.
— Бери Яруска и немедля в Дубок! — приказал Рвач. — Найдите там Пантелеймона и передайте, что Веру в Ворголе ждёт из-за него поруганье и лютая смерть.
— Да он же прибьёт нас! Он же нас знает! Надо незнакомого...
Рвач на минуту задумался.
— А, вот кого возьми, — встрепенулся Рвач, — Прокопа Малого. Его Пантелеймон точно не знает.
— А сумеет он сделать всё, как надо? — усомнился Шумат.
— Сумеет, парень смышлёный.
Шумат почесал затылок:
— Однако уже распутица, боярин. Реки вскрываются — может, подождём?
Рвач побледнел от злости.
— Нельзя ждать! Князь гневался. На вот гривны, — протянул он холопу деньги. — А сделаешь дело — вообще озолочу...
И вскоре Шумат, Яруск и Прокоп, разбрызгивая копытами коней грязь, уже мчались к восточным воротам Воргольского детинца. Шумат впереди, а его товарищи чуть сзади.
Добирались до Дубка действительно очень тяжело: грязь, снежница, непролазные болота и топи, разлившиеся реки. Даже пересыхающие летом небольшие речушки и те весной становились для путников серьёзной преградой. При переправе через Пальну конь Шумата поскользнулся, сломал ногу и, барахтаясь в воде, чуть не утопил всадника. Шумат еле успел выдернуть ноги из стремян и выплыл к берегу. А конь бился с отчаянным ржанием, пока не захлебнулся и не пошёл ко дну.
Шумат стоял на берегу весь мокрый и в слезах.
— Надо развести костёр и обсушиться, — тронул его за рукав Яруск. — А то совсем закоченеешь.
— Разведи... — безвольно кивнул Шумат.
— Ты разденься, — предложил Прокоп, — и одёжу выжмем. Дрожишь как лист на ветру...
Шумат понуро сидел у костра.
— Как же мне теперь? Нам бы какое-нибудь сельцо отыскать, нового коня в нём добыть. Не пешком же мне в Дубок идти.
— Найдём сельцо, Шуматушка, найдём, — подбрасывая в огонь дрова, кивал Яруск. — Ты грейся пока, грейся...
Уже почти стемнело, когда Рвачовы холопы снова двинулись в путь. На своё счастье, вскоре они набрели на глухую, но довольно зажиточную деревушку. Гостеприимные селяне позволили им переночевать на сеновале. Ночи были уже не такими холодными, и поэтому спать в сене было очень приятно. А утром один из смердов согласился продать лошадь, и, довольные, путники поехали дальше. Но Шумату явно не везло: и нового коня едва не погубил дважды — при переправе через речки Семенек и Красивую Мечу. Однако обошлось, и, чуть не доехав до Дубка, они ещё раз переночевали в маленьком сельце, а утром направились к городку.