Рахат выглядел таким счастливым, что даже усы у него неведомым образом при полном отсутствии внешних воздействий приподнялись, а зубы засверкали пуще прежнего, однако, не встретив ни единого солнечного луча — в бутике был неяркий искусственный свет. Отчего же сияли зубы и встали усы — осталось загадкой за семью печатями.
Лукумидзе под впечатлением бросился на колени прямо на грязный пол магазина и простер ко мне ручищи:
— Ты говорил, что нет предела совершенству, но сейчас я видеть его перед своим очами! Совершенство кырасоты!
Совершенство красоты? Однако! Кавказцы умеют делать комплименты.
Покраснев, я решила уточнить:
— Это ты про меня или про мое платье?
— Про тебя в твой платье!
— Отлично. Стало быть, мы его берем, — произнесла я, повернувшись к продавцу. Женщина, оставаясь донельзя серьезной (настоящий профессионал!), молча стала пробивать чек. — Рашик, можешь подняться!
— Ты выйдещь…
— Нет, не выйду, — тут же среагировала я.
— …за мэня? Послушай, блондынка, — говорил мне, вставая с колен, — ты даже договорить не даешь! Нельзя отвечать, не дослушав вопроса! Что вы, русские, за люди такие?
— А мы телепаты, — хихикала я из примерочной, переодеваясь из гламурного стиля обратно в свой casual.
Неожиданно у меня возник вопрос, и, пока женщина-продавец, аккуратно сложив, прятала покупку в фирменный пакет, я спросила, позабыв про чувство такта:
— Слушай, а почему у тебя усы поднялись? Как ты это делаешь вообще? Что за фокус?
Мое любопытство, к несчастью, было удовлетворено. Эх, лучше бы он смолчал!
— Понимаещь, блондынка, мои усы уникальны! Они напрямую связаны с одним органом…
— Все, молчи!
Москва, день 12-й
Сегодня мы с утра отправились на стадион репетировать: я, Рашик и Алексей с его тренершей. Времени нам было отведено до двух часов дня. Я по-прежнему не понимала, отчего тренируются только две пары, ведь никаких дорожек там уже нет и теоретически могли уместиться все (и Кира, и Рахат говорили, что это якобы для того, чтобы никто не видел умений соперника и не мог заранее узнать какие-то фишки будущего выступления, но это не объясняло, почему пары две, а не одна тогда), но все-таки была довольна, что меня в принципе пустили на стадион, да еще и так рано, а не в последний день, к примеру.
Лукумидзе учил меня различным элементам: прямой ролл, обратный ролл, виск, ботафого, меренга, вольта …
— Блондынка, ну как ты двигаещься? Ты не беременный кенгуру и не казненный на дыбе парализованный инвалид! Двигайся как женщина!
И эти слова мне говорили при симпатичном парне… Какой позор. К еще пущему стыду добавлю, что при каждом слове «ролл» я сперва думала о сырой рыбе с рисом, на автомате пуская слюну, а уж потом понимала, что речь идет о танцевальном движении, и пыталась вспомнить, в чем же оно заключается. На что времени уходило немало, это, очевидно, и вызывало мою тормознутость.