С тех пор, как граф потерял официальные средства к существованию, он жил в одиночестве и скуке, но теперь, впервые за прошедшее время, показавшееся ему столетиями, он сидел в гостиной, принимая гостя. Этим гостем был молодой помощник правителя Феззана по имени Руперт Кессельринг.
Пара пренебрежительных замечаний о новой системе правления Райнхарда послужили вместо приветствий, после чего гость сразу же перешёл к причине своего визита.
— Прошу простить мне мою прямоту, граф, но ваше сиятельство сейчас находится в крайне затруднительном положении.
После паузы Ремшейд произнёс:
— Я не нуждаюсь в том, чтобы слышать это от вас, — при этих глазах в его взгляде промелькнула тоска. Хоть он и вложил свои активы в трастовую компанию на Феззане и не терпел никаких неудобств в повседневной жизни, он не мог отрицать существования пустоты в своей душе. Ненависть к новой политической системе, стремление вернуться домой и к старому порядку — хотя эти чувства были окрашены в негативные света, всё же это были чувства. Желание восстановить старый порядок буквально горело в маленьких глазках графа.
Руперт Кессельринг, который был более чем на двадцать лет моложе графа, наблюдал за ним со смесью прохлады и сарказма во взгляде, но когда он заговорил, то был очень вежлив.
— На самом деле я здесь в качестве неофициального посланника правителя. Он хотел бы предложить вашему сиятельству определённый план, поэтому, если я могу привлечь ваше внимание…
Пятнадцать минут спустя граф смотрел на Кессельринга со смесью изумления и недоверия.
— Это довольно смелое предложение. И, признаю, весьма привлекательное. Но я не могу задаться вопросом, действительно ли это желание правителя Феззана или же это ваша собственная игра.
— Я всего лишь преданный слуга нашего правителя, — скромно произнёс молодой помощник, хотя это были лишь пустые слова. В глазах же на мгновение блеснула сталь.
— Как бы то ни было, — сказала Ремшейд, — я всё ещё не уверен. Не поймите меня неправильно — ваше предложение звучит для меня как музыка. Но для чего это Феззану? Мне кажется, что в перспективе вам было бы экономически выгоднее сотрудничать с новой имперской властью.
На лице Кессельринга промелькнула улыбка. Развеять опасения бывшего имперского представителя было для него детской игрой. Всё, что ему нужно было сделать, это подтвердить его предрассудки.
— Герцог Лоэнграмм пытается изменить не только имперскую политику, но также и экономику. Его действия слишком радикальны и в своих поступках он опирается лишь на собственное мнение. Он уже начал ущемлять права феззанцев, которыми мы пользовались в Империи. Изменения — это само по себе неплохо, но мы не можем игнорировать изменений, идущих неправильном направлении. Конечно, это упрощённое объяснение, но оно отражает позицию Феззана.