— Отпусти меня, — прошептала я, пытаясь вырваться из его тугих объятий. Но хватка была железной. — Я… меня будут искать друзья. Марк! Марк, помоги мне!
Хью развернул меня к себе и рассмеялся прямо в лицо. В его прекрасных бездонных глазах сверкало черное солнце. Он был похож на картину кого‐то из прерафаэлитов. Юношеский автопортрет Габриэля Россетти? Нет, что‐то другое… Я отчаянно пыталась вспомнить, пока из глубины кроличьей норы мозг кричал мне, что нужно бежать, кричать, сопротивляться.
— Марк, — Хью чеканил слова, — Марк, я умоляю тебя, приди наконец в себя. Нужно действовать быстро, скоро наш выход. Сегодня все должно быть безупречно.
— О чем ты? Что тут можно поделать? Она все знает, есть видео, оно даст копам мотив. Это конец, Хью. — Риммер устало опустился на стул. Он был похож на шекспировского героя. — Я так устал жить в этом аду, Хью. А ты нет? Давай просто расскажем правду. Тебе все равно конец. Рано или поздно все узнают про твои развлечения. Ты ж и сам не особенно их скрываешь, раз отправляешь кому попало свои фотографии.
Его голос звучал отрешенно и совершенно безжизненно.
— Марк! Марк, мать твою! — крикнул Хью, сгорая от бессильной ярости.
Но Марк остался глух к его гневу.
— А ведь я верил, что та женщина, Барбора, просто чокнутая. Проклятый Гластонбери! Надо было держаться подальше от этого места. Я ведь уговаривал тебя отказаться, но ты так хотел здесь сыграть…
— Ты верил только в то, что хотел, Марк, и так было всегда. А сейчас соберись. Нельзя просто сдаться, только не сейчас, сам подумай. Выход есть всегда, — ответил Хью, стараясь вернуть себе самообладание. — Не смей уходить в себя. Ты нужен мне, ты нужен The Red Room здесь и сейчас.
— Нет никаких The Red Room, — услышала я за спиной хриплый голос Марка. — И не было с той самой ночи, когда я выгнал Криса и убил Джен. Хью, что ты делаешь?
Пальцы Хью нежно коснулись моих ключиц, затем сдавили мне горло. Я попыталась закричать, но вышел только мучительный хрип.
— Решаю твои проблемы, — огрызнулся вокалист.
— Мои? Вообще‐то она пришла сюда из‐за твоих грязных историй. — Голос Риммера был холодным и далеким.
— Потому что они не имеют никакого значения, все эти глупые бесстыжие маленькие щелки. Они — ничто, расходный материал, не стоящий упоминания. А она пришла сюда из‐за того, что сделал ты. Помнишь, восемь лет назад? Все это начал ты.
Пользуясь моментом, я дернулась изо всех сил и наступила Хью на ногу. Он вскричал от боли и, размахнувшись, ударил меня унизанной перстнями рукой прямо в висок. Горячая пульсирующая боль красной волной затопила комнату. Я упала навзничь, как животное, с визгом, прикрывая скрюченными ногами живот.