Рассудив так, все-таки набрала:
— Привет! Я получила все твои сообщения только сегодня — система глюканула. Все равно прости, что не ответила. Давай мы поговорим об этом после того, как я вернусь в город.
Нажала «отправить». Хотелось написать еще что-нибудь, слишком много, для того, чтобы писать. Судя по всему, Вагнер подумал о том же — мой телефон сразу же завибрировал. Пришлось быстро поднять трубку, чтобы звонок не дай бог не разбудил сладко спавшего за моей спиной миллиардера.
— Привет, Насть, чего не спишь? — ставший уже родным голос задел все мои самые исстрадавшиеся струны души. Дура я. Не смотря ни на что, все еще люблю его. Люблю и думаю вернуться. Это поняла в то же мгновение, как услышала его.
— Привет, просто не спится, — ответила шепотом.
— А почему ты шепотом говоришь? Вы с Наташкой так напились, что она заночевала у тебя в номере? Или ты заночевала у нее?
Густав знал о нашей с Наташей дружбе всегда. По сути, она была подругой семьи. Если я говорила, что уезжаю или ухожу с Наташей — он никогда не волновался. Забирал нас вечно отовсюду. И терпел ее звонки мне по ночам. Как-то в одной из ссор, сказала ему, что он должен молиться на Наташку — все, что не говорю в сердцах ему, высказываю сначала ей. Она меня отговаривает разводиться, успокаивает, и лишь тогда все претензии высказываю ему. Он это сразу оценил. Поэтому привык о Наташке заботиться, как о самом святом для меня человеке, всегда поощряя наши с ней посиделки. Едете пить? Так, сейчас в магазин тебя отвезу — у вас должно быть на столе все, что вы любите. Грибочки тебе, а Наташе шоколадку. Когда это, Насть, твоя Наташа без шоколадки пережить могла?
Примерно так.
— Ну, почти, — ответила все так же тихо. Ощущение было, что мы действительно всего лишь напились с подругой, и он готов за нами приехать. — Как вы с ребенком?
— Все отлично. Все как всегда. Ждем твоего возвращения, чтобы поехать в Германию. Олеф ждет, я маршрут подбираю. А так…
Он пустился в обычный рассказ о том, как наш сын приводит свои дни, где бывает, что ест, во что они играют. Что сделали его родители, еще приезжала бабушка. И так далее и тому подобное. Обычная, семейная болтовня.
Слушала, свернувшись в кресле калачиком, и смотрела в окно на то, как падал крупными хлопьями снег, при этом где-то за облаками просыпалось солнышко. Мне дико захотелось домой. Я вдруг обрадовалась, что месячные все же случились — значит, связь с Широковым без последствий. Теперь надо его выгнать из номера и все забыть. Стереть из памяти. Густав о нем никогда не узнает. Уж я позабочусь об этом.