Оказавшись на свободе, Гидис немедленно возопил о справедливости и главным образом о возмещении морального ущерба посредством денежной компенсации в размере 100 тысяч рублей! В британский МИД он передал обширную жалобу, где описывал свои мытарства по тюрьмам России. Приведем отрывки из означенного «шедевра». «…По прибытии в эту тюрьму (Харбинскую. – И.Д.) я был помещен в маленькую холодную комнату. Иметь шерстяное одеяло или разводить огонь не разрешалось. Через несколько часов я попросил у поручика чаю или горячей воды для питья. Он ответил, что получил определенное приказание не давать мне ни теплого питья, ни топлива. Скоро я заболел, мои руки, ноги и тело обмерзли и распухли. Холод был ужасный. Лежать и в особенности ходить было для меня мучением. Я попросил доктора, и через несколько дней пришел доктор, сказавший, что я должен немедленно отправиться в госпиталь, но никаких мер к моему передвижению принято не было. Каждые два дня ко мне приходил новый доктор и говорил то же самое, пока наконец после визита пятого доктора меня послали не в госпиталь, а в уголовную тюрьму, где по прибытии я был помещен в маленькую комнату. Я прибыл в тюрьму 27 января 1905 года. Меня стерегли двое караульных, и мне было воспрещено говорить, писать, петь и свистеть. 15 июня 1905 года меня взяли из карцера и отправили с сорока драгунами в Иркутск. В течение всего этого времени я ни разу не был опрошен, ни разу мне не сказали, за что меня посадили в тюрьму. Только перед самым отъездом в Иркутск я получил билет, указывающий, за что я был заточен. 26 июня я прибыл в Иркутск и был помещен в Центральную уголовную тюрьму. С этого дня до 27 сентября 1905 года (т. е. до дня, когда, пройдя все сибирские и другие тюрьмы, всего до 15 тюрем, я прибыл в Варшаву) я подвергся тому же режиму, как все уголовные, и выполнял все работы, которые в виде наказания выполняют преступники… Я перенес еще больший позор и прошел 15 городов Сибири и европейской России с цепями на руках. По прибытии в Варшаву я послал письмо британскому консулу… 3 ноября я был освобожден… Я вел удачные дела в Тяньцзине и за убытки, причиненные арестом, требую возмещения согласно прилагаемому расчету».
Хосе напрасно жаловался на ужасы русского заключения. На самом деле ему крупно повезло! В любой другой стране за подобного рода «удачные дела» Гидиса бы моментально вздернули на виселицу! По большому счету за такой исход дела «двойник» еще должен был неустанно благодарить судьбу и гуманность русского командования!
К тому же анализ документов дела Гидиса убеждает меня в том, что он изрядно кривит душой, описывая свои злоключения. Так, Гидис пишет, что будто бы его «никак не хотели поместить в госпиталь». Между тем в госпитале он был, причем достаточно долгое время. По свидетельству тюремного врача: «Хосе Гидис лежал в больнице очень долго, притворялся, что болят пятки ног, в медицинской помощи не нуждался». О том же свидетельствовал и другой тюремный служащий. Можно, конечно, усомниться в правдивости тюремщиков, однако сохранились рукописные подлинники писем Гидиса коменданту Харбина [Письма написаны на английском языке вполне разборчивым почерком.]. В одном из них он просит коменданта давать ему в тюрьме такую же еду, какую он получал в госпитале, уверяя, что тюремная пища – «страдание для слабого мальчика». Из тех же писем видно, что «слабый мальчик», которому якобы «воспрещалось говорить, писать, петь и свистеть», вел переписку со своим отцом, а также строчил жалобы во все инстанции, включая императора Николая II! Комендант Харбина приносил ему книги, бумагу для письма и даже покупал на свои деньги табак…