Кофточкин ужасно как обрадовался, когда узнал от товарища о его решении драться с Богавутом. Обрадовался, и, вместе с тем, и испугался, однако. Ему страшно хотелось быть у Илюши секундантом, но он боялся ответственности: кажется, штатских секундантов привлекают к суду? И зачем только существует такой несправедливый закон? Чего смотрит Государственная Дума? Кофточкин заколебался было. Но желание быть секундантом одолело боязнь ответственности. Взяло верх. Обсуждая вместе с Илюшей в долине, между буграми, как удобнее устроить кровавую встречу, Кофточкин говорил:
— Во-первых, это уж мое дело озаботиться, — я непременно достану фотографический аппарат.
— Зачем? — спросил Илюша, не без удивления. — К чему?
— Надо будет непременно снять нас, всех участников, на месте встречи. Я сброшу с одного плеча шинель вот так. Ты видишь? Коротким жестом придержу ее в широких складках вот здесь. Видал? Левой рукой, конечно. А в правой у меня красиво замрет опущенный дулом вниз револьвер. Понял?
— Это для чего тебе-то револьвер? — спросил Илюша. — Секундантам не полагается никакого оружия.
— Как это не полагается? Ведь я же должен буду следить за порядном? Как же безоружный может следить за порядком? Чудак ты! — заволновался Кофточкин.
— Нельзя. Ты должен быть без оружия. Так полагается.
— Глупо полагается! Я хочу!
— Нельзя, ты можешь ответить…
— Ах, в таком случае в правой моей руке красиво замрет носовой платок. Будто бы сейчас сделаю им роковой знак. Сигнал!
— И аппарат фотографический неудобен.
— Ну, уж это извини!
— Право же, неудобен.
— Нет, я его принесу хоть секретно. Какая же это дуэль, если…
— Кофточкин! — вдруг совсем жалобно позвал Илюша приятеля. — Клянусь честью, я не хочу его убивать. Я только поцарапаю ему ногу, слегка, ниже колена, чтоб этот кавалергард знал…
Он отвернулся в сторону и вдруг расплакался.
— Конечно! — закипятился Кофточкин. — Зачем его убивать! Какая это дуэль, если… И секунданты могут за это ответить. Просто ты чуть-чуть поцарапаешь ему ногу! Ты ведь стреляешь как Вильгельм Телль. Даже лучше Вильгельма Телля!
Вскоре Лев Семенович уехал на несколько дней в город, на ярмарку: нужно было запродать шерсть. И в этот же день Богавут получил от Илюши формальный вызов на поединок.
Богавут долго отнекивался, всячески отговаривался, был, видимо, смущен. Но затем внезапно и неожиданно принял вызов. Вдруг испугался показаться трусом в глазах так жарко заласкавшей его женщины. Сердился на себя, но принял вызов.
Кофточкин сообщил Илюше:
— Ура! Наша взяла! Кавалергард согласился. Сурово вот так процедил: «Передайте вашему приятелю, что он волен поступить, как угодно, но я свой выстрел брошу вверх. У меня нет никакого желания его убивать!» Ну, и гордяк же! И, правда, это отлично! Ведь ты тоже только чуть-чуть поцарапаешь его? Да? В ногу, ниже колена?