Впрочем, тоска сменилась апатией, полным безразличием ко всему. С работы ушёл, просто встал из-за стола в середине рабочего дня, сложил вещи и вышел из офиса, чтобы больше никогда туда не вернуться. Друзей избегал. Почувствовав это, они звонили всё реже, пока не перестали вовсе. Бутылка водки стала ежедневной нормой.
Незаметно пролетел год.
В сентябре ему стало плохо, он вызвал скорую.
Около двух недель лежал в больнице. Перед самой выпиской в палату забежала молоденькая, симпатичная девчонка-медсестричка, с янтарного цвета волосами и синими-синими глазищами. Ещё не успевшая очерстветь от врачебного цинизма, она поправила подушку, на которой он лежал. И его словно шарахнуло мощным ударом, да так, что он, сжав кулаки, воткнул нестриженные ногти в ладони, содрав кожу, и словно рыба, выпучив глаза, пытался вдохнуть. Девчонка испугалась, убежала за врачом.
Выписку задержали на сутки. Его трясло. Било нервной дрожью. Медсестричка пахла почти так же, как она.
– Анатолий Борисович…
– Да? – брови врача взлетели над очками, замерев в ожидании вопроса.
– Тут… Девушка вчера приходила… Медсестра…
– Да?
– Вы не могли бы спросить у неё, какими духами она пользуется?
– Хорошо. А почему Вы сами не спросили?
– Постеснялся.
– Я узнаю.
– Спасибо Вам.
* * * * *
Игорь кивнул. Женщина-консультант тактично отошла в сторону.
Замерев, с минуту он смотрел на флакон, словно боялся прикоснуться. Затем аккуратно достал блоттер из вазочки, несколько раз пшикнул на него из пробника, медленно поднёс к носу. Ноздри его расширились, словно у хищника перед решающим прыжком – да, он. Взял с полки упаковку, оплатил на кассе, вышел на улицу. Осенний ветер освежил лицо.
«Анж у демон»…
Голова кружилась от внезапно охватившего восторга, вкупе с грустью. Он был почти счастлив.
Толика тепла
На скамейке в парке, мокрой от недавно прошедшего дождя, плакал мужчина. Одинокий и старый, в выцветшем сером пальто, ссутулившись, он плакал словно ребёнок – в голос, прижав ладони к лицу. Рядом с ним лежала мятая тряпичная сумка с продуктами. Изредка мимо старика, осторожно поглядывая в его сторону, проходили люди, с участливым выражением лиц.
Сын его, около восьми лет назад уехавший в Штаты, с каждым годом писем присылал всё меньше, ещё реже звонил. Жена умерла в феврале месяце. Старик жил один, в двухкомнатной квартире шестнадцатиэтажного дома, коих в городе было немало. За исключением рамочек со старыми фотографиями, всё в доме старика покрылось слоем серой бархатной пыли. Смотреть телевизор мужчина не очень любил, предпочитал гулять каждый день в небольшом парке, находившемся неподалёку от дома. Только вот, после прогулок этих, входя в свою холодную квартиру, пахнущую старостью, лекарствами и сыростью, старик лишь острее и ярче чувствовал своё одиночество.