Муж ласково мне улыбается, медленно потирая плечи.
— Все не будет просто — я про Дамирку. Ему сейчас это все вспомнится… но я надеюсь, в последний раз. Да и девчонки помогут…
— Мы рядом. Они рядом с ним. Маслинка… я тоже надеюсь, Эдвард, что это последняя грань, завершающая ту страшную историю.
В зале «незамеченная» братом Софина выскакивает из своего угла, обрадованная тем, что ее не нашли. Дамир улыбается, прижимая к себе сестру, Элли виснет на них обоих. Маслинка мяукает, я и Ксай держим друг друга в объятьях, а из крана на кухне тихонько капает вода.
Мы дома. Мы все дома. А остальное не имеет значения.
* * *
Мое самое нежное воспоминание.
Светлая детская комната, выполненная в розовых тонах, с авторскими рисунками на стенах и потолке, откуда улыбается яркое лучистое солнце — точно такое же, как и из приоткрытого окна. Знойное лето, свежий морской бриз и негаснущее голубое небо в кружевах из-за тонких штор.
Эдвард сидит на мягком диване в левом углу комнаты. На спинке диванчика устроились плюшевые зайчики и овечки, крепко держащиеся за руки, у изножья — прикрытая детская книга в твердой обложке, а на руках Ксая — самые драгоценные малышки на свете. Его дочери.
София-Дарина, приникнув к плечу папы с левой стороны, тихонько посапывает в его хлопковую рубашку. Ее спинку в нежно-коралловом легком платьице Эдвард придерживает очень трепетно. В сравнении с папиной ладонью ее детская рука совсем крошечная — зато доверие маленького создания неизмеримо большое.
Ангелина, умостившись на правом плече отца, носиком утыкается в его шею — почти так же множество раз прежде делала я сама. Платьице у нее цвета солнца. Ни один ребенок, которого я когда-либо видела в жизни, не улыбался так часто и искренне, как Элли. Ксай сказал мне, его мать была такой же… ее улыбка — главное его воспоминание из детства.
Эдвард — счастливый папа. Его поза, такая расслабленная, лицо, такое умиротворенное, теплое трепетание радости в глазах — все говорит об этом. Но особенно приметен взгляд, с которым Аметистовый смотрит на своих лисят. Выражение самой нежной, самой чистой, самой долгожданной и самой неисчерпаемой любви. Безусловной, живой и преданной. Каково же это, когда сбывается то, о чем мечтал всю жизнь? Во что под конец уже даже толики сил верить не осталось — настолько опустошающим вышло вечное ожидание-разочарование.
Неземное счастье. Самое неповторимое.
Я тихонько прохожу в комнату, прекрасно зная, что Эдвард меня уже заметил. Еще до появления детей в нашей семейной жизни его внимательность удивляла, с приходом Дамира — восхищала, а теперь, с рождением девочек, такой внимательности и вовсе можно только позавидовать. Порой мне кажется, Эдвард знает обо всем, что происходит в каждом уголке его дома, где бы он не находился. Ведь только так, в чем признавался мне, он может обеспечить комфорт и защитить родных людей, как того требует статус отца семейства. Я теперь часто Ксая так называю, он тогда улыбается.