— Правды. Я боюсь, что проснусь вдруг и увижу… правду.
Это удивительное заявление. Мне казалось, мы перешагнули этап неверия три года назад, когда последний раз у Дамирки была истерика из-за появления в доме других детей. Он боялся быть отвергнутым, боялся вернуться в детский дом, оказаться никому не нужным и быть позабытым… он боялся, что откроет глаза, а мир совсем не тот, к которому привык. И далеко не сразу, не глядя на все, что было раньше, Дамир поверил, что мы его не предадим, не причиним новой боли.
— И что будет твоей правдой? — подталкивает сына Ксай.
— Одиночество, — вдруг посмотрев на нас совсем не детским взглядом, заявляет девятилетний Дамир. — Правда — что я буду один. Как Миша, Дима и Наким.
Нонсенс. Мы говорили с ним этим вечером, перед сном. Дамир достаточно бодро делился со мной посещением приюта и своими мыслями относительно этого похода. Он говорил, папа был осторожен, постоянно присматривался к нему, к тому, что ему говорят, как он себя чувствует… папа оберегал его, но зря, потому что все у Дамира было хорошо, пусть и слегка робко. Анна Игоревна была ему искренне рада, дети, которые еще его помнили, улыбались и хлопали в ладоши, когда в роли помощника Деда Мороза раздавал подарки. Колокольчику было… спокойно, он знал, что он в семье, что он не брошен, что его ждут дома.
А вот ночью все страхи, видимо, вернулись.
— Но разве же ты можешь быть один? А мы, Дамирка? А Элли и Софина? А Маслинка?
Малыш усиленно моргает, прогоняя слезы.
— Я — ваш, — заученную фразу, какой так хочет поддержать себя и веру в лучшее, шепчет, — только сегодня… папа… мама… я там был… я никогда не буду вашим полностью…
— Ты с самого начала только наш родной мальчик, Дамир. Почему так получилось, как это вышло — не имеет никакого значения. Тебя так любит Маслинка — как считаешь, она задумывается, почему?
— Она просто любит…
— Верно. Потому что любви вопросы не нужны. Тем более — любви родителей к детям, — мудро утешает сына Ксай, — ты в моем сердце, как и в мамином. Навсегда.
Дамир кусает губы, ткнувшись в мою шею. Пальчиками крепко пожимает мою ладонь, протянув руку и за ладонью папиной. Держит нас обоих.
— Я никогда… никогда не говорил настоящее «спасибо». За все, что вы сделали для меня…
— Это для нас счастье, Дамир. Ты, как наш сын, наше счастье.
— Нет… так нельзя… я хочу… мама, папа… я люблю… я вас так сильно люблю! Спасибо!.. Спасибо, что вы стали моей семьей! Что вы выбрали меня!
Я прижимаю к себе сына, ощутимо целуя его теплый лоб. Эдвард заботливо утирает слезинки с детской щеки, придвинувшись к нам ближе. Обнимает нас обоих.