«Питбуль» — то заведение, что, по предложению Эдварда, мы выбрали — вообще, по своей структуре, уникальное место. Это и ресторан, и бар, и ночной клуб — чего только нет. А если его облюбовал хозяин Обители Солнечного Света, познакомивший здесь нас с Джаспером, значит, в определенные дни и в определенные часы здесь еще и «пыль» можно достать…
Во рту появляется жжение, едва я о ней вспоминаю. И горло саднит. При всем том, что после отравления желание снова почувствовать расслабление от «П.А.» поутихло, мне все же недостает его… и его распространителя, со всем прилагающимся, тоже. Очень…
— Ты хочешь поговорить с ними? — неожиданно, отвлекая меня от впечатляющего действа, спрашивает Эдвард.
— Поговорить с кем? — оборачиваюсь к нему, доставая с тарелки еще один канапе.
— С моими женами.
Пусть говорят, что второй раз в одну и ту же реку не войдешь, но я доказываю — можно. Потому что второй раз чуть не давлюсь едой. Он специально говорит о таком, когда я ем?
— Зачем? — прочистив горло и поскорее запив острые крошки остатками коктейля, недоумеваю я.
— Можешь спросить у них про меня.
— О том, куда прятаться во время твоих дебошей? — со смехом фыркаю я.
А вот Эдвард, похоже, шуткой это не считает. И даже того, что мы нарушили правила «вы», не замечает. Черты его лица, прежде ко всему довольно безучастного, его глаза, весь его образ — суровеют. Слишком сильно, дабы списать это на «показалось».
— Домашнее насилие, Изза, одно из главных направлений, с которыми борется мой фонд.
Я немного теряюсь.
— А второе?..
— Наркотики.
Спрятать глаз не успеваю. Я очень хочу, но не успеваю. Аметисты ловят их и притягивают к себе. Держат, как марионетку на веревочках. И по-настоящему жгутся, хоть все уверяют, что камни гореть не могут.
Не знаю, почему мне разом становится не по себе. «Пыль», как и все остальное, мое личное дело. Я имею на него права так же, как на спиртное, сигареты и секс с тем, с кем захочу. Законно или нет, не особо важно. Удовольствие и спокойствие, что они дарят, мне еще никто не подарил…
— Я знаю, по какой причине ты оказалась в больнице, — мужчина снова переступает через условность, считая, видимо, что будет так более убедителен — признать стоит, удается. Он выглядит… не так. Почти по-хищному, хоть и невероятно, что для него такое возможно.
— Я не колюсь, — вздергиваю голову, с остервенением дергая рукав костюма. Поднимаю его, демонстрируя Каллену ровную и чистую кожу. Белее нужного, правда, но это не важно… важно, что на венах нет узлов.
— Это очень хорошо, — серьезно произносит он, — значит, тебе будет легче закончить и с порошком.