— Гордишься?..
— Очень, — она прогоняет с лица усмешку, легонько, едва касаясь, проведя подушечками пальцев по моей щеке, пока второй рукой молчаливо забирает старое кольцо, пригревшееся на ладони. И я не мешаю ей.
— Ты сделала правильный выбор и однажды обязательно это поймешь, — уверяет. И прячет атрибут моей неудавшейся привязанности в карман. Раз и навсегда.
Хорошие слова накануне свадьбы… это можно считать напутствием?
— А теперь тебе пора, — вспоминая о том, что нас ждут, говорит женщина. Забирает с покрывал мой букет — из белых маленьких розочек, только-только распустившихся, — и дает в руки. Помогает продеть ладонь в петельку, крепко удерживающую цветы в руке.
— Дорогу прекрасной невесте! — громко произносит в коридор, раскрыв дверь наружу из спальни. Выпускает меня из нее, раз и навсегда помогая оставить за спиной репродукцию картины Дали, скомканные белые простыни и серебряные кольца.
Им на смену меньше чем через полчаса придут золотые…
* * *
У Рональда с лица не сходит гордое выражение. Он идет, запечатлев на лице полуулыбку, и вежливым вниманием, а иногда и легкими кивками одаривает всех присутствующих.
Его щеки выбриты глаже, чем обычно, его смокинг изыскан и явно подобран не в последний момент, а черные волосы приглажены до ровного, хоть и естественного состояния. Но важнее всего глаза — черные, внимательные, однако с проблесками радости, как я вижу. Искренней.
Он ведет меня к алтарю, позволив взять себя под руку, и, поглядывая то на букет, то на расположившуюся впереди арку из цветов, прямо-таки излучает удовлетворение. На сей раз все вышло так, как он хотел. Без потерь.
Я молча следую рядом, признавая свое поражение и соглашаясь на игру, которая была затеяна Ронни. Мы завтракали с Эдвардом неделю назад, и я говорила с ним. Еще раз повторила, без намеков, прямым текстом, что не хочу свадьбы. Что мне она не нужна, что я вполне могу остаться старой девой, если нужно, или в крайней случае выскочить за первого встречного, когда придется.
Он выслушал меня, ни разу не перебив. Он даже не думал об этом.
А когда я закончила, подобно точному выпаду кобры или умело рассчитанному удару по голове, отрезвляющего до того, что звезды сыплются с неба, задал свой первый и единственный вопрос:
— Я хуже первого встречного, Изза?
Мне хотелось съязвить, я помню. Хотелось уколоть, подшутить, задеть — все что угодно, на любую тему. Но как только открыла рот, ярким всполохом память осветила события ночи в «Питбуле». Вытащила их на поверхность, отряхнула от пыли…
У Эдварда было множество вариантов и возможностей: для начала бросить меня в баре — не его вина, что я напилась до того, что ноги не идут. Потом на парковке, отшатнувшись, дать вдоволь поваляться на асфальте в луже пестрой рвоты и подумать о своем поведении, потому что договора терпеть подобные ужасы у нас не было. И, наконец, после всех злоключений, если он оказался достаточно терпеливым и снес все, что я делала до тех пор, пока попала в машину, дома мог взять заслуженную награду. Я бы не то что не возражала, я бы в тот момент, наверное, даже ему помогла… мы ведь вступаем в брак, верно? Это оправданно. Это бы считалось первой ночью…