Волк оголяет оба клыка. Подается вперед.
Но в тот момент, когда Берислава готова услышать звук захлопывающейся на ее шее пасти, почувствовать горькое дуновение смерти в зверином обличье, замечает едва уловимый треск веток. Он отвлекает волка. На секунду.
А из-за деревьев, ему навстречу, с громким гортанным выкриком наступает человек.
Уже едва не замершее от избытка адреналина сердце Бериславы и вовсе падает куда-то вниз. К пяткам.
Огромный мужчина, на белом снегу выделяющийся лучше любого дикого зверя, с лицом, наполненным ненавистью и глазами, налитыми кровью, ей знаком. Сигмундур.
Его аспидные волосы взметываются на ветру, черные как смоль глаза прожигают, не отводя и не боясь волчьего взгляда, а руки… в необхватных шершавых ладонях замер, в ожидании действий, блестящий тесак.
Господи… он ее зарежет… сейчас… и волк не понадобится…
Но, к немому ошеломлению девушки, на нее китобой даже не смотрит. Смело идет к хищнику.
Волк сперва скалится сильнее, переключаясь с Бериславы на новоприбывшего.
Тот готов к нападению.
— ЗА СПИНУ, — не уменьшая ни громкости, ни гневности тона, но совершенно не испытывая страха, велит Сигмундур.
Она, полностью на автомате, кое-как сглотнув, исполняет. Медленно перебирается куда следует. Уж лучше быстро и в сердце ножом, чем зубами волка в глотку… волки — ужасные животные!..
Китобой наступает на хищника. Громче кричит, бьет тупой частью тесака по своей ладони, расправляет медвежьи плечи.
Выглядывая из-за его спины, своим резко улучшившимся зрением девушка видит, как волк пятится. Рычит, подлаивает, но… отходит. Злобно, брызгая слюной, недовольный в корень и униженный, отступает. Гордость гордостью, а противник сильнее…
На поляне они остаются вдвоем. И тесак китобоя, заточенный до блеска лезвия, тот обращает в сторону девушки.
Ее взгляд застывает на одном лишь этом предмете.
— Ты… — Берислава, крупно дрожа, не может говорить. Она плачет, это вроде бы ясно по скатывающимся по щекам слезам, но вроде бы и нет. В груди странное давящее опустошение, куда хуже по ощущениям, чем ужас. Голос, хриплый и сорванный, не громче падения снежинок.
Мужчина смиряет ее жестким, суровым взглядом, но не без капли смешка. Сильнее сжимает тесак в руке.
Она сглатывает.
— Я, — соглашается бас.
И поворачивает нож острием к своему локтю. Убирает.
— Волк здесь не один, — делая вид, что не замечает ее вспыхнувших благодарностью глаз, внимательно всматриваясь в деревья, докладывает Сигмундур, — надо уходить.
— Ты меня нашел…
Тот качает головой.
— Ты предсказуемая дура. У меня на таких нюх.