В домике зажигается больше света, вспыхивает фонарь над крыльцом. И кто-то быстро, не щадя пальцев, отпирает засовы, стараясь поскорее распахнуть тяжелую дубовую дверь.
Сигмундур останавливается на подступах лестницы, намеренно не проходя ближе, к области, что видна из глазка. Ждет.
…А хозяйка все равно открывает.
Берислава стоит на порожке, разделяющем крыльцо и прихожую, в темном шерстяном свитере и синих джинсах, волосы волнами рассыпались по плечам, а под мышкой — вырывающийся пушистый щенок с серо-голубыми глазами.
— Привет! — завидев мужчину, недовольно подпирающего собой одну из балок крыльца, зеленые глаза Бериславы загораются, а улыбка становится ярче. Она ждала его.
И хоть такое обстоятельство крайне китобою приятно, это не отменяет ее непослушания. Снова.
— Ты не посмотрела в глазок.
— Я посмотрела.
— Но никого не увидела, потому что я стоял дальше.
— Я знаю, что это ты, — она закатывает глаза, мягко посмеиваясь, — Сигмундур, заходи, холодно же…
— В следующий раз это могу быть не я, — упорствует мужчина, — как ты должна поступать? Скажи мне.
Берислава тяжело, как обиженный ребенок, вздыхает. Ее веселье куда-то пропадает.
— Посмотреть, убедиться, спросить… и открыть.
— Только потом открыть, да. Не сначала.
Кьярвалль на его грубый голос, четко указывающий на ошибку, обиженно подвывает. Мало того, что его не замечают, так еще и ругань кругом.
Девушка, крепче прижав пса к себе, отступает в дом.
— Ты поняла меня?
— Да, — Берислава, хмуро глядя в пол, кивает.
Мужчина переступает порог, запирая за собой дверь, хоть больше внутрь она его и не зовет. Спускает с рук щенка, дозволяя коготками лапок начать царапать ногу хозяина, а сама недвижно стоит у стены. Лицо бледное, а на щеках румянец.
Китобой тяжело вздыхает. Снимает куртку, мокрую и холодную, вешая на свой персональный, специальный крючок прямо у двери. Разувается, заснеженную обувь оставляя у самого порога.
И лишь затем, игнорируя поскуливающего Кьярвалля, идет к девушке.
Она поднимает глаза, когда в свете лампы его тень опускается на ее фигурку. И стойкий запах, игнорирует его или нет, окутывает пространство.
Зеленые глаза утыкаются в его, черные… и на улице, снег или метель, дождь или гроза, наступает настоящая, по-летнему теплая весна.
Сигмундур нагибается, обхватывая тонкую талию и привлекая девочку к себе, а она хихикает, почувствовав на бедрах его холодные большие руки.
— Я тоже соскучился, — шепотом, будто украденно, докладывает китобой. Целует рыжеватую макушку, — но я за тебя боюсь. А это — мера безопасности.
— Здесь за три недели ни одной живой души не было…