Снег был пористым, податливым — его легко было расшвыривать ботинками, не глядя на глубину. К тому же, благодаря свету одинокого фонаря он еще и поблескивал — действительно, как в сказке.
И в близи, впрочем, ситуация оказалась хуже, чем со стороны автомобиля. Участок пять на семь метров, хлипкий забор из проволоки, два деревянных столба для плаката-вывески, нарисованной вручную, и ёлки. Ёлки, но ёлки не дай бог — все как одна мелкие, куцые, местами с осыпавшимися иголками. Они явно стояли здесь не первый день и их явно рубили не из этого леса, мимо чьих трофеев Эдвард только что проезжал. Но если товар не отсюда, если откуда-то надо его везти, какой смысл продавать здесь?..
Каллен не мог понять. Он стоял, смотрел на зеленые лапы, местами словно ободранные специально, и решал эту новую задачку, никак не в состоянии вникнуть в условие. Сигарета дымила, пепел падал на снег, уродуя его белизну, а вывеска «ЁЛКИ УЛЛИ» шаталась под порывами ветра.
Он бы, наверное, так и ушел ни с чем, оставив эту головоломку на потом, но вежливый женский голос, появившись из глубин этого зеленого леса, ощипанного лучше любой курицы, помешал:
— Чем я могу вам помочь, сэр?
Эдвард даже голову поднял от удивления: женщина?
За метелью сложно было разглядеть хоть кого-то на расстоянии, но над базаром был приделан горе-фонарь, а потому уловить силуэт продавщицы ему все же удалось.
— Почем ёлки? — спросил он скорее по прихоти, нежели с желанием покупать. Затушил сигарету, почти тут же потянувшись за новой. С пренебрежением оглядел выставленную на главное обозрение покупателей, прямо к проволочному забору, ель. Высокую, но лысую. Она даже не пахла, насколько мужчина успел заметить.
— Тридцать пять, — проговорила продавщица, выступив из своей полутени. Она была невысокого роста, с немного вытянутым лицом, зато очень красиво вылепленными скулами. Снег запутался в волосах, мешая определить их цвет, а высокий ворот пальто скрыл длину. Зато без сомнений можно было утверждать о бледности кожи и синеве губ. Немудрено, что замерзла.
— Тридцать пять? — переспросил Эдвард. Почти автоматически, не совсем отдавая себе отчет. На ёлку даже не обернулся, все еще изучал девушку.
— Можете за тридцать, сэр, любую. Рождественские скидки.
Она нервно облизала губы, которым это, конечно, не помогло. Стоя в своих коротких ботинках на плоской подошве, засунув руки в карманы и заметно морщась от снежинок, летящих прямо в лицо, впечатление производила не лучшее. Но продать хоть что-то оттого хотела не меньше.
Эдварду не нужна была эта ёлка — да и никакая другая тоже. Но как только, проговорив свое предложение, продавщица на мгновенье подняла на него глаза, попытавшись уговорить на покупку хотя бы ими, он сразу же произнес, схватив за верхушку первую попавшуюся: