— Ты была у доктора? Что сказал доктор?!
— Нет, я еще не… — она прикусывает губу, виновато потупив глаза.
— Ну конечно, конечно нет, — Эдвард пытается успокоить себя, лихорадочно перебирая в голове все появляющиеся там мысли, — мы сходим к доктору, и он скажет, что это ошибка. Это просто испорченные тесты. Ты не беременна.
Говорит это так громко, так уверенно, что у Беллы в груди все стынет. И сердце, и без того подшитое-перешитое со всех сторон, кажется, что трескается. Острыми-острыми льдинкам колет.
— Я беременна, — повторяет она. Как вердикт, как приговор — Эдвард проводит лишь такую параллель. Не в силах отыскать другой, не глядя на всю свою сдержанность и оптимизм. Сегодня они канули в лету. Сегодня, после «новости» жены, уже все потеряло значение.
Только бы она ошибалась. Только бы она была не права, господи!
— Гинеколог. Нужен гинеколог, — не отпуская девушку с рук, Каллен достает из джинсов мобильник, ища номер отца в телефоне, — Карлайл нам поможет…
* * *
Они сидят на кровати, друг напротив друга. Эдвард слева, Белла справа. На плечах Беллы плед, ее руки сегодня белее прежнего от света луны из окна. У Каллена на лице морщины. Много, много морщин. Ситуация, которая не обречена на повторение, все же повторяется. Река, чей бурный поток давно скрылся за горизонтом, точит камни сызнова и прокладывает себе обратную дорогу.
У Беллы пока плоский живот, Эдвард видит. Плоский, но уже, к огромнейшему сожалению и разочарованию, не пустой. Маленький монстр — его монстр, им порожденный, — поселившийся в нем, неминуемо приведет лишь к одному развитию событий. Третьего здесь не дано.
— Я не буду делать аборт, — шепчет Белла, начиная-таки разговор, завести который у мужа не хватает сил, — это мой ребенок.
Аргументов нет. Вернее, они есть, но страшная апатия, в которую после долгой выдержки во время разговоров с отцом превратилась ярость — на себя, — не дает. Затыкает рот.
Все, что может сделать Эдвард, — подернуть плечами.
— Тогда ты умрешь.
Как легко говорит, о господи. И как быстро. А ведь эта фраза — его приговор. Неотвратимый. Никогда не думал, что в трезвом уме и здравой памяти способен произнести столь чудовищное выражение. И хуже всего то, что оно правдиво.
— У меня есть сорок процентов, — наскоро пробежавшись пальцами по правой щеке, где уже прокатилась тоненькая слезинка, Белла, как храбрый маленький портняжка, вздергивает голову вверх, — твой отец так сказал.
— А шестьдесят, что не доживешь до родов, — сухо приводит продолжение этой дискуссии, в которой сам участвовал, Эдвард.