Он сдавленно кивает.
— Поэтому я и не сделал ничего непоправимого. У меня была крохотная надежда, что ты вернешься. И знаешь… — Эдвард смотрит на меня смятенно, с ярким желанием-надеждой быть понятым правильно, но подтверждающим, что все эти слова далеко не пустые, — если бы ты не вернулась, я бы не стал терпеть этого. Не сегодня.
Взгляд переметывается к балкону, проскользив по его двери, а потом возвращается ко мне. Сверкает.
Не стоит больших усилий подсчитать, в какой минус уходят шансы выжить после того, как шагнуть вниз с тридцать девятого этажа. И от этого я дрожу сильнее.
— Мы найдем, что сможет тебе помочь, — обещаю, крепко обнимая мужа, — эти боли не будут вечными. У тебя больше не возникнет соблазна… закончить. Всему виной стресс. Мы минимизируем стресс, будем больше гулять и все… все будет в порядке.
Эдвард вымученно усмехается, повернув голову к моим коленям, а руками накрыв мои руки на своей шее. Нежно сжав — без намека на те синяки, что оставил прежде. Я верю, что такого больше не повторится. Я это чувствую.
— Если компания обанкротится, — он тихонько стонет, запрокинув голову выше, — у нас будет много времени…
— Нам так или иначе на все хватит денег. Здоровье за них не покупается.
— И любовь, — уголки его губ подрагивают. Значит, отпускает… ну слава богу.
— И любовь, — подтверждаю, с улыбкой встретив разливающееся по любимому лицу облегчение. — Давай забудем то, что случилось. С завтрашнего дня просто начнем новую жизнь — в первую очередь мы, а затем все остальное. Хотел того или нет, Алесс, похоже, оказал нам услугу. Мы сошлись во мнениях.
Эдвард глубоко вздыхает, осторожно, на самостоятельно, укладываясь с моих колен на подушки. Благодарно смотрит на мои пальцы, притягивая их к себе.
Я ложусь рядом, без боязни прижимаясь к нему. Не хочу разъединяться.
— Пока ты со мной, ни Алесс, ни прочее отрепье не станет нам угрозой, — серьезно проговаривает мужчина, убрав с моего лица прядку волос, — я был слишком невнимателен к тебе прежде, Беллз, но я исправлюсь. Мы не будем напрасно прожигать время. Это наша жизнь.
Я широко, нежно улыбаюсь, выгнувшись на своем месте и поцеловав его в лоб.
— У нас есть вечность, Эдвард, — в тишину говорю я, поражаясь правильности этих слов, — и в этой вечности нам все по силам. Главное — не разлучаться.
И как доказательство, в уже ставшем традиционным жесте переплетаю наши ладони.
Что может быть прекраснее, чем счастье?
Оно приходит лишь с любовью и добром,
Сил придавая для борьбы с ненастьем,
Оберегая радостью, теплом.
Что может быть милее, чем старанья,