Нас встречают еще пятеро таких же. От их суровых лиц у меня рябит в глазах.
Я не обращаю внимания на то, как и куда мы идем. Мне жутко холодно, неуютно и страшно. Я чувствую себя одинокой и заброшенной, хоть и пытался Эдвард сделать все, дабы этого не случилось.
Думаю об Алессе. О его вкусах. О том, что он намерен сделать со мной, если найдет.
Но эти мысли неминуемо относят к Эдварду, как правило, неподвижно лежащему в гробу с ледяной кожей, а это мало ободряет. Я почти начинаю плакать.
Ну, вот и вход. Меня впускают первой.
В холле мрачно и холодно. О солнце здесь никто не слышал, уже начинает смеркаться, а массивные украшения в прихожей не способны поднять настроение.
Я разуваюсь, но пальто не снимаю.
Один из телохранителей показывает мне мою комнату, расположенную, слава богу, на первом этаже. Просто надо пройти туда, сюда, свернуть, повернуть…
Потеряюсь?.. Ну и к черту.
Я жду лишь одного — звонка Эдварда. Он обещал, что позвонит, когда я приеду.
В комнате есть мои вещи. Много вещей, разных. Я утаскиваю самые теплые из них и спешу под горячий душ, стремясь хоть на каплю расслабиться. Но, хоть провожу в ванной двадцать минут, не помогает.
Укутываюсь потеплее и иду в холл. Наверняка тут есть телефон. И тут меня будет ждать родной голос, что подскажет, как терпеть дальше. Вдохновит.
Я не видела Эдварда даже меньше суток, а уже скучаю. Страшно.
…Час.
…Второй.
Я читаю какую-то книгу или смотрю в пол. Я жду.
…Третий.
…Четвертый.
Меня кормят. Не обращаю внимания чем. Вроде похоже на рыбное суфле.
…Пятый.
…Шестой.
Тишина. Она давит.
— Он не позвонит, — неожиданно прорезавшийся мужской голос, но не такой грубый, как у охраны, скорее нежный, мальчишеский, обволакивает меня собой, вытаскивая из сна. Я задремала?..
Белокурый мальчик с зелеными глазами. Бледный, заплаканный, но… суровый. Такой же, как и наши телохранители.
Даниэль. А я уж думала, попала не в тот замок.
Он действительно похож на отца — Эдвард показывал мне фото. Бедный Аро…
— Позвонит, — упрямая, даже не думаю с ним соглашаться.
Парень весь в черном, как в трауре: байка, джинсы, носки. Даже в ушах у него черные серьги, а я вроде бы не замечала, чтобы они были проколоты…
— Тогда жди, — мрачно советует он, пожав плечами, — но все равно не дождешься.
Вольно или нет, но я позволяю его словам меня задеть.
— Откуда знаешь?
— Мне не звонят, — он закусывает губу, с горькой улыбкой запрокинув голову. — Обещали по приезду, да?
Я сглатываю. Он понимает, что угадал.
— Мне тоже. Прошло две недели.
Быть не может…
— Нет, врешь, — у меня по спине бегут мурашки, а в горле пересыхает. Не надо, пожалуйста…