— Две недели и два дня, так точнее, — безжалостно произносит Даниэль, — так что ожидание напрасно, это лишние муки. Смирись. Все равно они нас не любили.
— С чем смириться?.. — я кутаюсь в полы своего одеяла, стащенного с кровати, едва не плача. Что за глупости он несет?..
— С тем, что ты здесь пленница, — парень тяжело вздыхает, круша мои последние надежды, — со мной здесь и умрешь. Одна.
Волны разбиваются о скалистый берег.
Пенясь, сатанея, они атакуют острые каменные выступы, с громким грохотом уползая обратно в море. Цветом, сравнимым с небом — серовато-синим — снова и снова доказывают свои права на остров. И демонстрируют, не скупясь, силу.
Небольшой островок с замком Вольтури, окруженный этими самыми скалами и безбрежной, бесконечной морской стихией, выглядит карточным домиком в окружении всего этого. Казалось бы, одно движение чуть с большей силой, волна немногим злее и… все. Но каменные стены стоят здесь уже сотни лет. Нерушимо.
Это сражение, достойное описаний — человек и природа, камень и вода, жизнь и смерть. И, на самом деле, наблюдать за этим боем можно бесконечно долго. Сила и могущество воды пленяет, заражает, покоряет… хотела бы я иметь их столько же, сколько эти воды.
Моя комната располагается как раз напротив живописного скального уступа, что море атакует чаще остальных. В целях безопасности и, наверное, принимая во внимание мое положение практически как пленницы, у окна открывается только верхняя часть, да и то не широко. Убить себя невозможно, зато подышать пьянящим морским воздухом и понаблюдать за стихией — вполне. Мне не нравится выходить на улицу, потому что бдительная охрана следует за мной попятам — молчаливыми, мрачными истуканами. К тому же, там довольно-таки холодно и скудно по пейзажу. Те же скалы — здесь.
А вот в своем уголке, завернувшись в теплый плед, устроившись на широком утепленном подоконнике с тарелочкой малиновых тарталеток — одно из немногих, что в своем заточении с удовольствием ем — совершенно другое восприятие. И даже жизнь не кажется такой тяжелой.
Глядя на волны, я часто думаю об Эдварде и о том, что происходит на континенте. Спустя почти неделю я, как Даниэль и предсказывал, не получила своего звонка. Но, в отличие от мальчишки Аро, в депрессию по этому поводу ударяться не стала. Цепляюсь и всеми силами борюсь, чтобы не удариться. Вторая депрессия, еще и без Эдварда рядом, меня раздавит. Четыре дня миновали, а две недели еще нет. Я буду честной. Я буду ждать его.
Это не предательство, о нет…
Нет.
Он не хочет, он не может позвонить. Из соображений моей или собственной безопасности, из-за каких-то других логичных причин, что не могут прийти мне в голову…