— Куда ты?.. — проглотив первый всхлип, хмурюсь я.
— В больницу, — едко выдает он, надев туфли, — ты ведь этого хотела, так?
— Таблетки…
— Таблетки, — Эдвард ухмыляется, — вот именно. За ними я и еду.
Наверное, он ждет, что я захочу его остановить — секунду медлит, застегивая пуговицы пальто. А может и не ждет, просто пальцы не слушаются, не имею представления. Однако задерживается. Ненадолго, но задерживается. А я все равно ничего не делаю. Никуда не иду.
Зато после того, как хлопает дверь, ситуация все же сдвигается с мертвой точки. Эдвард переступает порог, поворачивая ключ в замке, а я даю слезам волю. Больше сдерживать их не вижу смысла.
…Этой ночью мы спим в разных комнатах.
В гостевую спальню, где расположилась я, Эдвард, вернувшись, даже не заглядывает.
С нетерпением ждем ваших отзывов. Надеемся, после такой главы вам есть, что сказать.
На данный момент это последняя глава «Золотой рыбки». Автор явно переоценил свои силы, взявшись сразу за две работы и теперь это как никогда ясно. Продолжение обязательно будет, фанфик ни в коем случае не окажется заброшен. Но подождать придется не меньше месяца-полтора. Надеюсь на ваше понимание.
Тонкий лист взбитых яиц с корицей, паприкой и кинзой, поджариваясь, скворчит на сковородке. Лицевая его сторона уже значительно подпеклась, осталось довести до готовности другую, ныне прижатую к обжигающе-горячей керамике.
Заранее притушенные грибы ждут своего часа, уже перемешанные со сметаной и четвертью чайной ложки сахара для вкуса. Выглядит далеко не аппетитно, зато пахнет божественно. Если бы мне хотелось есть, уверена, до Эдварда дошла бы лишь половина омлета.
В причудливой смеси продуктов, стремительно набирающей твердость, мало что можно разглядеть. Все так смешалось, так слилось воедино, что не отличить, где был белок, а где желток, и где теперь тот черный перец, которым я посыпала блюдо сверху. Утерялись ориентиры, пропали. Как и мои собственные.
На часах семь утра, радио из включенного мной встроенного в холодильник приемника начинает традиционную утреннюю программу, а скорлупки от яиц символической картиной устроились на кухонной тумбе. Между ними очень живописно разлеглась солонка. Мне даже хочется засмеяться, когда вижу ее.
Стою здесь, босиком на плитке, в пижамной кофте. Не трачу времени на переодевания и даже не удосуживаюсь сполоснуть заплаканное лицо. Волосы в пучок, руки помыть перед шинковкой зелени, а слезы сморгнуть. Да-да, никак иначе. Иначе я пересолю завтрак.
Вчерашняя ситуация, произошедшая как раз на этой кухне, правда чуть дальше, возле деревянного стола, значительно подрезала мне крылья. В какой-то момент казалось, даже по приезду, вчера, глядя на эту тушеную курицу, что можно улететь куда угодно и как угодно, было бы желание. Что с Эдвардом мне под силу расшатать границы и поднять на новую высоту традиционный потолок. Ни стен не было, ни рамок. А сейчас появились. И самая главная из них, похоже, во мне самой. За сегодняшнюю ночь я уже не раз довела себя до отчаянья и впившихся в подушку пальцев всего парочкой мыслей о здоровье мистера Каллена. Если продолжу думать и дальше, просто сойду с ума или не выдержу и начну реветь в голос, глаза саднят слишком сильно.