Бах! Вззз! Оппа! Кидает ружье, падает и ползет. Значит не вояка, не казак, крестьянин. Это хорошо. Ходу, Михалыч, ходу! Ых-ых-ых-ых… Сердце бьется где-то в горле, легкие жжет, дышу как загнанная лошадь. Далеко убежишь, ага. Удивляюсь сам себе, что умудрился вывернуться, перепрыгнуть забор, пробежать полста метров, еще прицелиться и попасть, куда хотел. Нет, не побегу. Ноги дрожат и подгибаются, бегун из меня сейчас никакой! Да и разведать надо, что они дальше будут делать. Пойдут за мной или до завтра подождут?
За забором орут, от ворот бегут. Подбегают к упавшему. Он встает на ноги и машет руками в мою сторону. Узнаю одного — староста. Поднимает с земли ружье и шагает ко мне. Решительный дядя! Нет, так не пойдет. Стреляю ему под ноги, чтобы рикошет услышал. Услышал, падает, двое остальных тоже. Во, охолоните чуток, а то смелые чересчур. Лежим. Чуток отдышался, кричу:
— Петро Михалыч, бросай ружье, иди сюда. Говорить будем.
— Чего?
— Того! Иди сюда, говорю! Пока никто никого не покалечил. Поговорим.
— Ты сына мово ранил, паскуда. Убью тебя!
— Петро, у меня винтовка-магазинка, я б схотел, уже бы всех перебил. Иди сюда, по хорошему прошу.
— А по плохому?
— А по плохому я вас всех и щас перебить могу. Вона, флюгер у тя на трубе, видишь?
— Вижу. И чего?
Бах! Дзанг, вззз! и флюгер закрутился волчком. Мужики испуганно приседают и крутят головами. До флюгера метров семьдесят. Из Сайги 5,45 с четырехкратником, попасть на таком расстоянии в цель чуть меньше ведра из положения с колена — плевое дело.
— Все понял, Михалыч? Бросай ружье, иди сюда. Своим скажи, пусть не балуют.
Подымается, идет. Встаю за елку потолще, держу его на прицеле. Здоровый мужик, на кулачки с ним точно не сдюжу. Подходит.
— Не балуй, Михалыч, не заставляй брать грех на душу. Стой спокойно и все будут живы и здоровы.
— Кто здоровые? Ты, варначья душа, Митьке моему живот пропорол, Гришка вон, оглох и охромел.
— Одыбает к завтрему Гришка, ну похромает чуток. Митьку подлечим. Ежели совсем все плохо, в Хабаровку отправишь, к дохтуру. Когда следующий пароход?
— К обеду завтра… ох и ловок ты, шельма! Про пароход выпытал, от мужиков ускользнул, чистый налим. Ты вообще кто таков? Каторжанского роду-племени небось? Иначе хлеб, картоплю да тряпье не стал бы красть?
— Прохожий я. Так уж вышло.
Пока говорили, Михалыч вроде бы невзначай сделал маленький шажок ко мне.
— Петро Михалыч, отойди назад! Не балуй, не дамся я. Дырку твому Митяю залечить ишшо можно. А ежели в тебя стрельну, то считай покойник. У тебя малышня оба-два, их поднимать ишшо. Клавка хозяйство не потянет. Не доводи до беды.