— Ишь ты шельма, все высмотрел, все подслухал.
— Не про то говорим, Петро Михалыч. Дело у меня к тебе есть. Ежели по доброму сладим, доволен будешь.
— Нет у меня делов с каторжанами! И не будет!
— Не зарекайся, староста, всяко быват. Не ровен час и сам в каторгу загремишь. Вот убьете вы меня сненароку, ан я важный человек, по государевой надобности тута. Али ишшо какая загогулина, а ты не знал, да попал, как сазан на кукан. Ты вот что, иди-ка домой. Ловить меня не пытайся, тем более ночь скоро. Не ровён час на медведя набредете, в чапыжах поранитесь-покалечитесь. Охолони чуток, подумай. Надумаешь поговорить, аль Митька совсем заплошает, повесь на ворота полотенце или тряпку белую. Но не рассусоливай, мне долго ждать резона нету. А таперича иди с богом.
— Ты мне не указывай, беглый!
— Тихо, бабка, немцы в сарае!
— Какие немцы? — растерянность в голосе.
— Немецкие, епта!
— Ах ты зараза, ойбля…
За всей этой беготней и болтовней загустели сумерки, вызвездило, вот-вот опустится ночь. Староста не успокоился. Стрелять не хотелось, но как спокойно уйти? Михалыч разозлен, сейчас наверняка кинется. Стыкнусь с ним в кулачки, другие набегут, скрутят. Стрелять в него нельзя, потом отсюда совсем уходить придется, хоть до Хабаровки, и начинать сначала. Без ничего. Да еще станут искать… Есть идея! Положив на ветку ствол карабин и удерживая его левой рукой, я достал из нагрудного кармана налобник. За деревом не видно! Приготовился? Сейчас бросится, ага, вот тебе! Даа, тыщща люмен[16] в упор по глазам, даже в сумерках — это мощно! Уже было кинувшийся Михалыч отшатнулся назад и встал столбом, беспомощно моргая. Я спокойно отошел в лес, стараясь не шуметь, благо поднявшийся ветер шуршал и скрипел ветками, кустами и травой, маскируя мои шаги. Опять дождь будет, стопудово! Ушел не далеко, сделал петлю и прокравшись к забору, притаился недалеко от Гришки и Тимохи, ожидавших возвращения Михалыча. О, вот и он идет, запинается. Мужики подскочили, загалдели:
— Петро, ты поранетый?
— Что за свет был?
— Батя, а где варнак? Нешто сбежал?
— Про што гутарили? Он чево хотел-то?
Староста продолжал усиленно моргать и тереть глаза. Потом рявкнул:
— Да тихо, не галдите вы! Митька что?
Мужики опять наперебой, но уже потише заговорили:
— В дом Клавка повела, кровь бегит с него, как с порося.
— С варнаком что будем делать-то?
— Петро Михалыч, ты как не в себе, чево он с тобой сделал, ирод?
Староста махнул рукой:
— По домам пошли. А варнак, или кто он есть, да пропади он пропадом!
— Дык чо, ловить не будем?
— Сегодня вчетвером ловили и чего? Митька ранетый, ты, Гришка, хромой, я чуть не ослеп и стреляет он как заведенный.