Нет, просто тебя ожесточила жизнь. Ты стал жестоким, хитрым. Ты убил двух торговцев. Что из тебя получится? Тебе лучше сознаться в убийстве и положиться на волю божию.
Ты так мало знаешь жизнь, ты хочешь постичь весь мир. Акха должен знать все. Его глаза видят все. А ты настолько ничтожен, что твоя жизнь — не более, чем то странное ощущение, которое возникает, когда у тебя над головой пролетает чилдрим.
Он удивился собственным мыслям. Наконец он стал бить кулаком в дверь.
Когда его вывели из камеры, он узнал, что пробыл в заточении всего три дня.
В течение одного года и одного дня Юлий служил послушником в Святилище. Ему не разрешали покидать пределы Святилища и он жил все это время в келье. Он не знал, вместе или порознь плыли по небу Беталикс и Фреир. Желание вновь увидеть белое безмолвие постепенно покидало его, вытесняемое величественным полумраком Святилища.
Он сознался в убийстве. Наказания не последовало.
Худой седой священник с постоянно мигающими глазами, отец Сифанс, был главным наставником Юлия и других послушников. Он сложил руки на груди и сказал Юлию:
— Тот печальный случай с убийством канул в прошлое. И, тем не менее, ты не должен забывать о нем, ибо забыв, ты станешь думать, что его никогда не было. Все в этой жизни взаимосвязано, как связаны между собою пещеры Панновала. Твой грех и твое желание служить Акхе составляют одно целое. Ты думаешь, что только святость побуждает людей на службу Акхе? Не совсем так. Грех, чувство вины тоже толкают людей на служение богу. Возлюби тьму — и через свой грех ты примиришься с собственной ничтожностью.
Грех. Это слово в то время не сходило с уст отца Сифанса. Юлий как завороженный ловил это слово, слетавшее с уст учителя, стараясь при этом шевелить губами так, как это делал он. И оставшись один, он повторял заданное, воспроизводил губами те же движения, которые наблюдал на губах своего наставника.
У отца Сифанса были собственные покои, куда он удалялся после занятий. Юлий же спал в общежитии вместе с другими послушниками. В отличие от духовных отцов, им были запрещены любые развлечения — вино, песни, женщины — все было под строгим запретом. А пища была попросту скудной. Она выделялась из приношений богу Акха.
— Я не могу сосредоточиться, я голоден, — сказал однажды Юлий своему наставнику.
— Голод — это всеобщее чувство. Не может же Акха накормить досыта всех. Он защищает нас от враждебных сил.
— Что важнее, выживание или личность?
— Личность обладает значимостью в своих собственных глазах. А поколениям принадлежит будущее.