Едва ли не самым популярным был в античности миф о похищении Зевсом финикийской царевны Европы. Европа, что значит «широкоглазая», была дочерью царя финикийского города Тира Агенора и его супруги Телефассы. Миф, в его литературном варианте, оставляет без внимания детские годы нашей героини, знакомя нас уже с пышнокосой красавицей, которая так же отличалась красою среди своих сверстниц, как между харит — Афродита. Однажды царевне приснился вещий сон. Было это перед рассветом, когда Гипнос[2], «меда сладчайший», дарит людям сбивчивые и мимолетные сновидения. Крепко уснувшая в отцовских чертогах Европа видела во сне, как из-за нее спорили две части света. Имели они женский облик. Одна из них называлась Азией, а вторая была безымянной. «Дочь Are нора родилась на моей земле, и я ее вскормила», — говорила Азия, на территории которой размещалась родина царевны, Финикия. «А мне Европа будет подарена самим Зевсом, и я стану называться ее именем», — сказала неизвестная часть света и сильной рукой притянула к себе деву. Пробудясь ото сна, Европа долго не могла забыть этого сновидения. Образ чужестранки глубоко запал в ее душу.
В один из весенних солнечных дней Европа отправилась на побережье, где «в обществе тирских девиц привычку имела резвиться». Услаждая свой взор цветами, одна сорвала благовонный нарцисс, другая — фиалку, а кто-то «шафрана нежные кудри снимает». Европа же собирала алые розы и складывала их в позолоченную корзинку, изготовленную искусным ремесленником Олимпа Гефестом. Даже Зевс, владыка смертных и бессмертных, залюбовался этой «чудесной кошницей». А заодно он обратил свой благосклонный взор и на ее владелицу. И тут в самое сердце поразила его стрела Эрота, сына Афродиты. Ведь именно богиня любви послала вещий сон, Европе и теперь хотела осуществить его с помощью Олимпийца. Власть прекрасной Афродиты была столь велика, что она могла «и Зевса осилить». Он же, не знавший сомнений и отказа, принял решение похитить понравившуюся ему юную царевну. Желая «обмануть непорочное сердце девицы» и заодно избежать ярости ревнивой супруги, Геры, владыка Олимпа, «вид изменивши, в быка превратился». Но он не Стал похожим на то животное, которое влечет уныло плуг или тяжко нагруженную телегу. Красавец бык, присоединившийся к пасущемуся на лугу стаду, выделялся золотистой шерстью и необычными рогами, напоминавшими молодую луну. На челе у него блистал серебристый кружочек, а под ним «светлые очи сверкали горячей страстью любовной».
С пышными букетами возвращались с прогулки тирские девы. Заметив отделившееся от стада животное, они веселой стайкой подбежали к нему и с любопытством стали рассматривать. Бык начет доверчиво ластиться к Европе и,"в очи взирая, пред девой склонил он колена». Царевна же безбоязненно уселась к нему на спину и пригласила подружек последовать ее примеру. Но бык неожиданно вскочил и быстро направился к морю. «А в воду вступивши, вперед он помчался, подобно дельфину». Если обобщить сохранившиеся поэтические (Мосх, Овидий, Гораций и др.) и иконографические (произведения греческой пластики и вазописи) версии данного мифа, получается очень яркая и живописная картина